Круиз с покойником

Лялька кивнула. Она уже закончила раскладывать свою часть карточек и теперь придирчиво рассматривала сервировку столов.

— Кажется, все нормально, — сказала она. — А у тебя?

У меня, слава Богу, тоже все сошлось — и количество карточек, и количество мест за столами. Так что можно было уже начинать обед. Вот только гости что-то все не шли.

Наконец они стали подтягиваться парами.

Первыми пришли Сева и Майка.

Братец, как всегда, был страшно голоден и выразил пионерскую готовность немедленно приступить к трапезе. Сева всегда любил поесть и был единственным членом нашей семьи, склонным к полноте, кроме разве что тети Вики, которая по весу чуть-чуть не дотягивает до центнера. Сева младше меня на четыре года, но все всегда принимают его за старшего. Наверно, из-за крупногабаритной фигуры и намечающейся лысины. Однако в действительности я все-таки старше и поэтому на правах старшей сестры тут же его осадила:

— Терпи, — велела я и указала место, куда надо было садиться. — Вон ваши с Майкой места за третьим столом. И кстати, с вами будет сидеть Фира. Так что присмотрите за стариком. — Я сделала выразительное лицо. — Много пить не давать, к девушкам не приставать и вообще...

Сева показушным коротким движением пригладил у виска волосы и, осклабившись во весь рот, поинтересовался:

— А что, к обеду ожидаются девушки?

Он по-гусарски лихо подкрутил несуществующие усы, расправил и без того могучие плечи и молодцевато огляделся. Ни дать ни взять — завзятый сердцеед. Однако, получив от жены толчок в бок, Севка тут же принял серьезный вид и с готовностью отрапортовал:

— Не извольте беспокоиться, хозяйка. Все будет сполнено. — И попытался отдать честь.

Я с беспокойством покосилась на братца.

«А правильно ли я рассадила гостей?» — спросила я себя. Ведь пока Сева работал вдали от родины, а именно в Соединенных Штатах Америки, я, видать, порядком подзабыла баламутный характер своего братца и усадила за один стол сразу двоих кошмариков, а именно его и деда Фиру. А ведь дед Фира с Севкой за одним столом — это же гремучая смесь.

О, господи, как же я раньше об этом не подумала. Однако что-либо менять в рассадке было уже поздно — гости активно подтягивались в кают-компанию.

«Одна надежда на Степку, — подумала я про сына. — Он парень серьезный и сумеет вовремя нейтрализовать и деда, и дядюшку».

А гости меж тем быстро заполняли помещение, и мы с Лялькой едва успевали рассаживать их по местам.

Когда же последняя пара, а именно Кондраков с молодой женой, заняли свои места, красавчик капитан, а он тоже обедал вместе с нами, поднял приветственный тост.

— Дамы и господа, — начал он приятным бархатным баритоном. — Позвольте еще раз приветствовать вас на борту «Пирамиды»...

Я в очередной раз хмыкнула. «Пирамида»! Ну и названьице. И кому же это пришло в голову назвать яхту таким несуразным именем? Самому Борьке что ли? Вообще-то с него станется. У него со вкусом всегда была большая напряженка. Но как он не понимает, что нельзя плавательные аппараты называть такими странными именами? Это неправильно. Не к добру это как-то.

Пока я размышляла над названием Борькиной яхты, пропустила всю капитанову приветственную речь и очнулась только на его последних словах:

— ...и надеюсь, что вы получите массу незабываемых впечатлений! — сказал капитан, и все ему зааплодировали.

Эх, знать бы нам тогда, насколько близок был капитан к истине.

Следующий тост произнес отец. Он поблагодарил Борьку, то бишь Бориса Григорьевича Сидорина, за то, что тот оказался столь любезным, что предоставил возможность организовать «такую замечательную поездку» на «таком замечательном корабле»... и так далее и тому подобное.

Борька в свою очередь поднял тост за отечественную науку и за ее славных представителей, а именно за всех тех, кто находился сейчас в кают-компании.

Все с ним, конечно же, согласились и с готовностью выпили.

Потом тост произнес ректор отцова института академик Прилугин, славный дядька — большой эстет, умница и спортсмен. Они с отцом уже тридцать лет играют по выходным в теннис в институтском спорткомплексе, а летом ездят на рыбалку. Академик с опережением графика начал поздравлять именинника с днем рождения, а его тощенькая, черноглазая жена, чем-то удивительно напоминающая ворону, хотя и очень симпатичную, все время дергала его за пиджак и громко шептала, что поздравлять еще рано, что это еще не банкет, а всего лишь обед. И вообще они забавно смотрелись рядом — высокий, полный и вальяжный Николай Васильевич и маленькая, худенькая и до чрезвычайности подвижная и говорливая его жена Елена Ивановна или Елена Ужасная, как в шутку называл ее академик, когда трескотня последней становилась уже совсем невыносимой.

В общем все шло своим чередом. Все ели, пили, смеялись.

Два матросика обслуживали все столы. Они то и дело подходили то к одному столу, то к другому, подливали вино, убирали пустые тарелки, приносили новые блюда, меняли приборы.

За каждым столом велась своя беседа.