Круиз с покойником

В одном углу профессор Соламатин рассказывал капитану корабля и академику Прилугину о том, как он на Красном море занимался дайвингом. Это в его-то годы!

В другом доцент Кутузов хвастался Кондракову, что однажды он плавал среди акул и даже (представьте себе!) был укушен. При этом он с гордостью показывал кондраковской жене, Веронике, невидимый шрамик на указательном пальце, за который его якобы укусила коварная акула. Я представляю размеры этой акулы — небось чуть побольше скумбрии.

Громко смеялись за своим столом отец и Джед Маклахен. Джед — это американский друг отца, профессор Йельского университета, который специально приехал в Россию на день рождения отца. Вернее, он постарался приурочить свою запланированную командировку именно к этой дате. Еще громче за другим столом смеялась отцова аспирантка — будущая звезда (или светило, я точно не помню.) отечественной науки, умница и красавица Аллочка Переверзева. Еще бы. Она же сидела за одним столом между моим братцем и дедом Фирой. А в такой компании... Короче, как бы бедная девушка там от смеха не подавилась.

В общем все были, кажется, вполне довольны и обедом, и друг другом, и я позволила себе немного расслабиться.

За нашим столом рядом со мной с одной стороны сидел Димка Воронцов, а с другой — Борькин охранник, то есть телохранитель, Игорь Климов.

Климов мне сначала понравился — веселый, остроумный, говорит на правильном русском языке и к тому же весьма симпатичный.

Правда, поначалу меня несколько смутил его внешний вид: потертый джинсовый костюм, остроносые мокасины, волосы забраны в хвост и, что самое удивительное — серьга в ухе. Именно серьга меня смутила больше всего. Где-то я слышала, что все геи носят серьги. Правда, я не помню, носят ли они две серьги или одну, и если одну, то в каком ухе — в правом или в левом. Я спросила об этом у Димки, но тот сразу же поднял меня на смех, сказав, что я говорю глупости и что гей не может быть телохранителем. Однако после этого он все же старался держаться от Климова подальше. В общем Климов совершенно не был похож на общепринятый образ громилы-охранника, и я даже не удержалась и сказала, что прежде имела совершенно другое представление о телохранителях.

— ...что-то шкафообразное и неповоротливое, — сказала я.

Борька с Игорем рассмеялись.

— Нет, это сейчас не в моде, — сказал Борис. — Нынче ценится интеллект. Это на сегодняшний день в охране поважнее будет.

— Серьезно? — Я с недоверием покосилась на Климова, как будто усомнилась в наличии у него этого самого интеллекта. — А вы, Альбина Александровна, — я попыталась втянуть в общий разговор молчавшую доселе доцентшу с отцовой кафедры, — как думаете? Что важнее для телохранителя — ум или сила?

Мне было все равно, что спросить у доцентши, потому что ее ответ меня совершенно не волновал. Меня волновал тот факт, что до сих пор она почти что все время молчала и, судя по всему, чувствовала себя не в своей тарелке. А это уже была прямая вина наших мужчин, которые оказались совершенно невоспитанными и не уделяли скромной доцентше никакого внимания. Борька, как всегда, все свое внимание сконцентрировал на Ляльке, Климов, вместо того, чтобы развлекать беседой сидевшую напротив него даму, сверлил глазами меня, а Димка — хам невоспитанный — так и вовсе отвернулся к другому столику. Ему, видите ли, с Кутузовым было разговаривать интереснее.

Короче, ситуацию надо было исправлять, и я деликатно наступила под столом на Димкину ногу. Хватит уже, дескать, с чужими мужиками болтать, пора бы уже поиметь совесть и обратить внимание на собственных дам.

Однако у Димки с совестью были проблемы, и на мои позывные он не откликнулся и «даже не повернул головы качан». Вот нахал!

Зато откликнулся Борькин телохранитель. Он вдруг совершенно неожиданно вплотную придвинулся к моему стулу и, прижавшись ногой к моему колену, нагло заглянул мне в глаза.

«О, господи, что это с ним? — испугалась я. — Неужели я наступила не на ту ногу?»

— Дима! — кажется, слишком громко вскрикнула я. — Налей же в конце концов дамам вина. — Как будто бы у нас и так не было налито.

Димка повернулся к столу и, наткнувшись на мой свирепый взгляд, осознал свое неправильное поведение и тут же поднял избитый, но от этого не потерявший своей привлекательности тост за прекрасных дам.

«Вот это молодец, — одобрила я. — Вот это правильно. А теперь надо бы немного расшевелить это замороженную рыбу Альбину и втянуть ее в общий разговор».

Будто бы прочитав мои мысли, Димка с полуоборота завел «интереснейший» разговор о месте женщины в африканском обществе (благо, он только что оттуда) и о ее роли непосредственно в жизни африканского мужчины.

О господи! Я закатила глаза к потолку. Вот уж выбрал темочку. Не видит, что ли, кто перед ним сидит? Он бы еще додумался поговорить о гомосексуализме вообще и об однополых браках в частности.

Я скосила глаза в сторону «мороженой» Альбины. Наверняка сейчас тетка либо поперхнется от Димкиных откровенных рассуждений, либо вообще подавится.

На всякий случай я заранее потянулась к бутылке с минеральной водой.