Krupnyakov_Arkadii_Est_na_Volge_utes_Litmir.net_259280_original_51f74

— В обмишулке не меня вини — себя. Шелом кня-жецкой брось. Инако в лесах все пули, все стрелы будут твои. Мне еще ночью доглядчики донесли — всталч в деревне войско, воевода в медном шеломе, нашлепки серебряные — видать, князь. А рать вся в черном на головах, шеломы черные же. Молись богу, что утром встретились. Будь ночь — перебили бы друг дружку. Вот оно как.

— Ты прав, атаман,— сказал Кукин.— В казаки мы заверстались, а обычаев не переняли. У казаков не только в войске, а у каждой сотни свое знамя есть. И нам бы пора знамена заиметь.

И тут горбун, как будто вспомнив что-то, подошел к поварихе, шепнул ей на ухо несколько слов. Та ушла. В это время подошел Савва, его горбун узнал сразу. После объятий Савва спросил:

— А прежний атаман где?

— Убит, царство ему небесное. Теперь вот я ватагу веду. Старых почти не осталось. Только вот мы с поварихой да еще с десяток. Остальные новые, в этом году прибрели с разных концов. Илья Иваныч-то где?

— Илья атаман теперь. Кузьмодемьянск взял. Там воюет.

— А мы все еще Разина ждем. А он что-то с Волгой расстаться не может.

— Степан Тимофеич шибко ранен. На Дон лечиться ушел. Теперь нам самим в едино место сбиваться надо.

—*Куда‘же, хотел бы я знать?

— Мы, вот, идем к Темникову. А вы?

— На Олатырь было собрались.

— Пошто на Олатырь?— спросил Кукин.— Олатырь месяц тому взят и острог спален. Вы бы лучше на Му-рашкино пошли, на Орзамас. Там, сказывали, князь Юрья Долгорукой лютует.

— Супроть князя у нас руки коротки.

— Тогда идите на Темников, — посоветовал Савва,— Только иной дорогой.

— Верно,— заметил Кукин.— Если вместе, то мы не только сено, солому вокруг сожрем. Тебя как зовут-то?

— Федька Сидоров.

— Договорились, стало быть, ищи нас под Темнико-вом.

К костру подошла повариха Настя. Она подала атаману два куска пестрядинного полотна. Один был выгнан красной и зеленой нитью, другой красной и синей.

Горбун размотал первый кусок полотна, положил на плаху, оттяпал ровненько топором длинный лоскут, сказал:

— Вдолину буде как раз, а вширь маловато,— и оттяпал еще один такой же лоскут, протянул поварихе,— Скоренько обмечи и сшей.— Потом отрубил два лоскута красно-зеленого цвета, подал Настьке.— И ты шей, а мы пока древка соорудим.

Через час знамена были готовы, приделаны к древкам. Красно-зеленое знамя досталось Аленке, другое Сидоров взял себе.

— Теперь-ча мы друг друга издали узнаем.

Кукин по казацкому обычаю приделал к нижнему

концу древка ременную петлю, отдал Настьке.

— Отныне ты будешь знамя носить. Ногу вденешь в петлю и — с богом.

Еще через час Аленкино войско выступило в путь.

Впереди отряда пустили Настьку. Над ней, слегка выгибая древко, трепетало на ветру пестрядинное красно-зеленое знамя.

3

Вторая ночевка была в селе Петаково. После совета с Саввой и Кукиным Аленка хотела было итти спать,

но пришел Ефтюшка. Переминаясь с ноги на ногу у

двери, он сказал:

— Что делать будем, атаман? Припасы кончаются. Солонину сожрали, мука на исходе...

— Как это так, Ефтихей?—удивилась Аленка,—Полсотни телег было нагружено...

— Так ведь более тыщи ртов, сама посуди.

— Но двое суток только прошло. Неуж все кончи

лось?

— Когда все кончится — будет поздно. Я заранее упредить должон.

— Верно, Ефтюха,— похвалил его Савва.— Мы подумаем.

— Слушай, Кукин,— сказала Аленка, когда Ефтихей ушел,— вот ты дважды атаманом был. Где корм людям доставал?

— Вестимо где — в барских усадьбах. Там завсегда кормов понатаскано...

— Но ты говорил — грабеж не по душе. Как же?

— Грабеж, атаман, это когда мужика обдирают, его кровное тащат. А у бар разве грабеж. Это мужики свое наработанное берут, поскольку им есть нечего, одеться не во что. Тут греха нет. И нам бы пора усадебку присмотреть, которая побогаче. Вот тут Барышевка недалеко есть, боярина Хитрово именьишко.

— Это Барышевска слобода что ли?!— воскликнул Савва.

— Она самая.

— Так мы там легом бывали.

— У меня там муж недовенчанный есть,— Эти вроде бы шутейные слова Аленка произнесла печально, и только один Савва понял эту грусть, сказал:

— Его уж, поди, приказчик Сенька . Ивлев довенчал, а отец Ферапонт вместо венца крышкой накрыл гробовой.

Кукин глянул на Аленку, на Савву — не сказал ви-чего. Вмешиваться в такие дела на ночь глядя не следует.

— Так я доглядчиков в слободу пошлю.

— Посылай.

4

Доглядчики вернулись на другой день под вечер. Встревоженно донесли: в Барышевке солдаты. Говорят, крутился давно в тех местах атаман Петька, прозвищем Грешник, и связан он был с отцом Ферапонтом. Приказчик Сенька об этом знал давно, но не доносил куда следует, потому как разбойники усадьбу не трогали, а грабили по дорогам. Когда забунтовался весь уезд и запахло жареным, Сенька съездил в Арзамас к воеводе Долгорукому и привез полсотни солдат и столько же стрельцов, да две пушки. Отца Ферапонта посадили в подвал, пытают — где стан атамана Грешника? Тот пока молчит.

— Ну теперь,— сказал Савва,— нам в гости к Ивлеву и сам бог итти велел. Отца Ферапонта будем выручать.