Krupnyakov_Arkadii_Est_na_Volge_utes_Litmir.net_259280_original_51f74

Васька сжал голову Аленки ладолями и начал целовать ее в щеки, в глаза, в шею. Потом расстегнул два крючка, распахнул кофту, уткнулся носом в правую грудь, отыскал губами сосок...

— Не надо... Подожди... Не время еще...

— А чего ждать? — Васька навалился на Аленку, начал клонить ее к постели. Аленка с силой оттолкнула его.

— Честно бериI У мамы спроси, у Саввы. Он мне за отца...

— И спрошу! — Васька схватил Аленку за руку, вывел ее в залу, лодвел к столу, поставил на колени, сам встал рядом.

— Мама! Мы любим друг друга. Благослови! И ты отец Савва благослови!

Мотя растерялась. Она глядела то на Аленку, то на Ваську, то на Савву.

— Мама! Это судьба. Я давно ждала его, искала. И нашла. Благослови.

— Нели можно, повенчай, Савва? Мужем и женой нас нареки.

— Бог благословит, — Савва встал, сходил в светелку, вынес икону, передал Моте. Та приняла ее в руки и стояла растерянно, не зная, что с нею делать. Савва подвел Мотю к молодым, шепнул на ухо: «Дай поцеловать». Васька ткнулся губами в образ (на иконе был изображен нерукотворный образ Христа). Поднесла икону к Аленкипому лицу. Та тоже прикоснулась к Христу губами. Савва принял икону, коснулся ребром, крест-накрест, головы Васьки,потом Аленки, произнес:

— Повенчаю при случае. А ныне именем господа бога нашего нарекаю вас мужем и женой. Аминь.

Степка Кукин помрачнел. Застолье зашумело. Сотенные атаманы полезли к молодым с поздравлениями. Кто-то крикнул: «Горько!». Молодых посадили рядом, начали наливать чарки. Выпили.

Васька захотел петь:

— Какая свадьба без песни! Вот я знаю одну, раз-' бойную. — Он тряхнул кудрями и запел голосисто, раскачиваясь из стороны в сторону:

Как по Волге, да Волге-матушке Да ладья плывет разнаряжена,

Посреди ладьи золота казна,

На казне сидит девка красная,

Не так плачет—рекой заливаетца.

Атаман девку уговаривал:

«Ай, не плачь, девица, не плачь, красная».

«Ай, да как мне, девочке, не плакати:

Я в пятнадцать лет во нужду пошла,

Я в шестнадцать лет души резала,

I . Л зарезала парня бравого,

Парня бравого, бел-кудрявого,

Своего ли дружка, дружка милого.

Ай, как ночью не спалось мне, много виделось, привиделся сон, да нерадостный:

Что тебе, атаманушка, быть повешеным,

А тебе, есаулушка, быть постреляным,

А твоим молодцам быть в неволюшке.

Ну а мне, девочке, быть в Волге-матушке*.

— Не к добру песня, не ко времени, — сказал Савва.

Васька это понял и сам, плеснул по *чаркам вина, крик» нул) ‘

— Воспримем еще, други-товарищи!

Кукин чарку не принял, рывком поднялся, начал говорить:

■— Ехал я ныне на совет, попал на свадьбу. Однако времени, атаман, для гульбищ у нас нету. Надо решать, что далее делать? Говорить ли?

— Говори.

— Не вовремя ты пиры заводишь, Алена. И некста. ти. Вести со всех сторон невеселые идут. Товарищ наш, атаман Федор Сидоров от Саранска повел ватагу к нам, но в селе Кременки встренулся с воеводой Юрьем Бо-рятинским, был пойман и умер от пыток. Ватажники разбросаны по лесам, они к нам же прибегут. В город Шацк прибыл воевода Яков Хитрово с ггодмогой. Главный воевода князь Долгорукой под Арзамасом силы копит. Привел к нему воевода Шербатов пять тыщ, да воевода Леонтьев — четыре. А наша главная сила сейчас здесь, и воеводы об этом знают. Они единым разумом живут и нас, как медведя в берлоге, обкладывают с четырех сторон. Мы же кидаемся, из стороны в сторону, кто куда захочет, да в баньках моемся, да в свадебки играем. Скажи мне, атаман, како мыслишь дальше воевать?

— Воевода Хитрово в Шацке, говоришь? — Аленка поднялась решительно. — Добро! Вот мы и пойдем на Шацк, мне все одно с ним посчитаться надо. В Шацке, я знаю, воевода Астафьев дряхл, у него всего полсотни стрельцов, и в осаде сидеть не с чем. А с Янкой Хитрово мы справимся. Оттоль я пййду на Касимов, там, ты сам говорил, царской рати нет. Если Федьки Горбуна рать рассеяна и к нам подойдет, сколько у нас будет? Тыщ пять! Шацк возьмем — у нас будет десять, а то н более, Касимовские черные люди пристанут. Сила! Тогда, быть может, мы и князя Долгорукого пощупаем. Единой си« лой, единым разумом. А что касаемо свадьбы, ты сам* то женат?

— Вдовый я.

— Но женился в свое время?

— Само собой.

— А сегодня моя пора пришла. Что тут плохого?

— Могла бы повременить.

— Банька тебе не по нраву? А ежели вша ватажни

ков заест, если от того моровая язва произойдет? Это тебе будет по нраву? •

— Про баню я это так сказал. Меня другое беспокоит.

— Что?

— Не тех людей ты к себе приближаешь. Ваську-не ковыряй в носу мужем сделала. Я его по разинскому волжскому хождению знаю. Пустобрех он и бражник!

— Но, но1 — Васька вскочил. — Ты полегче. Я теперь тоже атаман.