Krupnyakov_Arkadii_Est_na_Volge_utes_Litmir.net_259280_original_51f74

Боярин Шихареа упомянул про Матвеева не зря. Артамон Сергеевич Матвеев начальствовал посольским приказом и резко отличался от всех служилых государевых людей. По чину он был всего рейтарским полковником, сана боярского не имел, но считался самым умным и образованным человеком в Москве. Женатый на знатной шотландке из рода Гамильтонов (при переходе в православную веру наречена Авдотьей Григорьевной), Матвеев превратил посольский приказ в ученое учреждение. Здесь под его попечением вышла переводная книга «Василиологион — история древних парей», а также «Музы или семь свадебных учений». Написана также «Государственная книга Большая», где рассказано о всех русских царях и патриархах. Зачитываясь этими книгами, вдовый государь приблизил Дртамона Матвеева к себе и во всем с ним советовался. Расчетливый и умный, голова посольского приказа исподволь, чаще всего чужими руками, расчищал себе путь к месту первосоветника, к боярскому сану. Сначала он подал мысль о женитьбе. Как принято на Руси, знатным девицам устроили смотр. Царю приглянулась Авдотья Беляева — племянница боярина Шихарева. Но со свадьбой пришлось повременить. Алексея Михайловича постигла вторая беда — вслед за матерью умер царевич Симеон. Пошли слухи, что его отравили. Царь верил и не верил — доказательств не нашли. Через полгода, только сняли траур по Симеону, умер любимый царевич Алексей. Тут уж царь по-настоящему струхнул. К тому же появилось подметное письмо, в котором говорилось: царицу уморил злым зельем из трав дядя Беляевой — Шихарев. У боярина на повети нашли пучки травы, вывешенные на сушку. Шихарева схватили, Авдотья Беляева была опорочена. Еще раньше Матвеев указал царю на Наташу Нарышкину, которая с двенадцати лет воспитывалась в доме Артамона Сергеевича. Царю Наталья понравилась, но против ее восстал Богдан Хитрово, которого царь тоже слушал немало. Хитрово приводил страшные гго тому времени резоны: Нарышкина сызмала воспитана на иноземных обычаях, а молится-де она дома перед иконостасом, который сделан на немецкий образец, играет на нноземных музыках, ходит в «комедийную хоромину», устроенную в доме Матвеева. На помощь себе Богдан призвал дочерей государя, которые были почти однолетки Натальи, и теток царя — богомольных старых дев, хранительниц ветхозаветных порядков. Свадьбу отложили. Матвеев понял — главный его противник Хитрово, и все внимание отдал ему. Малоумного, злобного Стрешнева он не боялся, тот у престола не усидит, и поэтому удалить Богдана он надумал руками Родиона.

Сам не веривший нн в колдовство, ни в чародейство, у государя разжигал ненависть к колдунам и чародеям, внушал страх перед травниками и отравителями. Царь давил на Стрешнева, а тот день и ночь пытал подозреваемых в ведовстве и чародействе людей, как ищейка метался по Москве и все найденное приносил Матвееву. Артамон все «пытошные скаски» хитро передавал царю.

Когда Родион Стрешнев вышел из застенка, начинался рассвет. Небо было еще мутно, но вот уже прокралась на горизонте полоска света, окрасилась в розовую зарницу, окинула шатры башен, маковки церквей и кремлевские стены золотистым цветом.

Над миром вставало утро. Загудели колокола на Иване Великом, пошли трезвонить гго всей Москве. Зовет благовест человеков к заутреням, ранним обедням— начинается новый суматошный день. Стрешнев знал— царь встает рано, сейчас он стоит на заутрене и вот-вот поднимется в крестовую палату. Он, должно, ждет вестей про Шихарева. Поднявшись по каменной лестнице, миновав святые сени, Родион вошел в придел. Там уже ждал государя Артамон Матвеев. Не здороваясь, спросил: I

— Ну, как?

— Понапрасну ночь не спал. Трава зверобой пользительна.

— Государь повелит еще пытать?

— Куда уж. Васька до того хил оказался. Со второго кнута — без памяти.

— Ты 61Ы сходил в тайный приказ. Там, вроде, похлеще зверобоя скаски есть. Про Богдана Матвеевича.

— Да ну?

— Иди-иди. Да не забудь Саньку Хитрово потрясти.

Он, ведомо мне, не в меру скрытен стал. Понял? Я пока государя займу посольскими делами.

Родион ухмыльнулся, вышел. Спускаясь по лестнице, подумал: «Хорошо бы Богдашку свалить, а уж тебя-то, Артамоша, знаю за што на дыбу подвесить».

Кремль уже проснулся. По тесовым половицам, словно черные грачи, ползали монахи, по мостовым, пыхтя от обильных завтраков, покачивая высокими горлатымн шапками, шествовали бояре, за ними семенили дьяки. Тайный приказ недалеко, у Фроловской башни кремля. Двери распахнуты. Родион вступил на порог...

...Возвратился в Крестовую Стрешнев быстро — через час. Царь сидел и читал бумаги. Артамон стоял рядом, тыкал пальцем в свигок, указывал, что читать. На столе стоял медный трехсвечник, мерцал огарками толстых свечей. Воск расплылся, капал на стол. Видно, царь пришел сюда затемно, забыл потушить. Борода у царя расчесана, волосы приглажены на лысину, смазаны маслом — блестят. Тучное тело расплылось в кресле, брюхо затянуто в широкий атласный пояс. Ответив на поклон Стрешнева, царь указал на лавку. Окончив чтение, спросил:

— В Тайном все живы?