Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

Во всем этом нет ничего удивительного. У многих подростков есть тайная страсть, нечто, загадочным образом захватывающее их воображение, а затем и всю их личность, и не разжимающее хватку. Но панк-одержимость, как выяснилось, была присуща и многим другим людям. Пока я пестовал свое панковское презрение к массовой культуре, сам жанр возмутительным образом превращался в мейнстрим. В 1991 году, спустя 14 лет после альбома “Never Mind the Bollocks”, группа под названием Nirvana, ведомая поклонником The Sex Pistols по имени Курт Кобейн, выпустила “Nevermind”, ревущий звуковой блокбастер, превративший панк-рок (а точнее, музыку, вдохновленную панк-роком) в общенациональное помешательство. Я в это время учился в первых классах старшей школы – и не хотел иметь ничего общего с “Nevermind”: для меня Nirvana была не панк-группой, а просто рок-группой, что доказывало широкое проникновение ее прорывного сингла “Smells Like Teen Spirit” в эфиры MTV и в жизни моих одноклассников. Но трудно было проигнорировать тот факт, что черные ботинки Dr. Martens, которые я носил, становились общим местом (в 1992 году модный ритейлер из нью-йоркского даунтауна презрительно заявил в интервью The New York Times: “Любой торговый центр сегодня торгует «мартинсами»”). Nirvana гастролировала по Европе в компании Sonic Youth, шумной, но довольно изысканной постпанк-группы, которая внезапно стала собирать большие залы. Именно участники Sonic Youth были героями документального фильма об этом турне, который назывался “1991. Год прорыва панка”. Заголовок отсылал к сцене из ленты, в которой сооснователь группы, Торстен Мур, сидит в ресторане и иронически, хоть и с предельно серьезным лицом комментирует состояние дел в современной музыке: “1991-й – это год, когда панк наконец-то совершит прорыв в массовое сознание глобального общества. Настоящий панк, тот, о котором пишет журнал Elle”.

Самым странным стало то, что панк-рок и в дальнейшем продолжил совершать эти прорывы. Кобейн покончил с собой в 1994 году – аккурат тогда, когда калифорнийская панк-группа Green Day обретала место (как выяснилось, перманентное) на рок-звездном небосклоне. Вслед за Green Day появились blink-182, поп-ориентированная панк-группа, а за ними Аврил Лавин, панк-ориентированная поп-певица; к началу 2000-х MTV раскручивал панк как естественное продолжение тин-попа (в 2003 году менеджер телеканала с восторгом отзывался о свежей поросли панк-групп вроде Good Charlotte или The Used: “Люди тянутся к ним, потому что это просто отличные поп-песни”).

Впрочем, даже превратившись в поп-музыку, панк сохранил и изобильную андеграунд-сцену, порождавшую припанкованные ретрогруппы вроде The Strokes, а также многообразных музыкантов-подрывников – на панк-роке вырос и Эзра Кениг из умелой инди-группы Vampire Weekend, и всесторонне талантливая канадская певица и продюсер, известная как Граймс. И хотя у следующих поколений подростков был более широкий выбор музыки, чем у меня, многие из них год за годом продолжали тянуться к разным формам панка. Они посещали подпольные концерты или (без родителей) клубные выступления, не имевшие возрастного ценза, толкаясь там под музыку, так или иначе, пусть и опосредованно, вдохновленную The Sex Pistols. А некоторым героям панка и постпанка, таким как Игги Поп, Патти Смит или Дэвид Бирн, юные меломаны, стремящиеся заглянуть в старинный, более “панковский” мир, который они не застали, поклонялись как мудрецам.