Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

Основное утверждение Риммера звучало так: в мире, и особенно в Великобритании, произошла необычная, многосоставная музыкальная революция, по итогам которой “поп стал модным”. В зависимости от ваших вкусов и взглядов подобная декларация может прозвучать самоочевидно (и, следовательно, неинтересно) или, наоборот, слишком фантастически (и, следовательно, неправдоподобно). С одной стороны, современная поп-музыка модна по определению: поп – это именно то, что сегодня оказывается в моде, то, что популярно прямо сейчас. С другой стороны, между популярностью и модностью всегда были напряженные отношения: невозможно оставаться на шаг впереди широких народных масс, если слушать ту же музыку, которую слушают они. Британские хитмейкеры начала 1980-х (Culture Club, Eurythmics, а еще – Duran Duran, The Human League, Depeche Mode, ABC и многие другие) специализировались на музыке, которая характерным образом была одновременно самоочевидной и фантастической. В визуальном плане многие из них вдохновлялись Дэвидом Боуи, чьи невероятные сценические костюмы показали целому поколению поклонников рок-н-ролла, как весело бывает регулярно менять образ. Однако “манекенщики” нового поколения вовсе не стремились быть продвинутыми рок-звездами, любимцами изгоев и аутсайдеров из каждого заштатного британского городка. Они хотели стать мейнстримными поп-звездами, которых будут обожать все.

Британское поп-движение было вдвойне революционным – мятежом против предыдущего мятежа. Большинство новых поп-звезд были не чужды панк-року, захлестнувшему страну в конце 1970-х. “К концу 1976 года, – вспоминал Бой Джордж в первых мемуарах, – если вы вообще были кем-то, значит, вы были панком”. Но панк, по его мнению, быстро превратился в “посмешище”: пылко “отвергая конформизм”, он сам стал конформистским, причем этот новый конформизм казался Джорджу невыразимо унылым – сплошные ревущие гитары да кожаные куртки. В юности Бой Джордж обожал Ширли Бэсси, великолепную британскую диву, знаменитую песнями из фильмов о Джеймсе Бонде, поэтому его совсем не интересовала маргинальность ради маргинальности. Поэтому он восстал против панка, вооружившись как раз присущей дивам вроде Бэсси эстетической избыточностью, освоив декларативно броский и вызывающий стиль – можно сказать, “попсовый”. “В панке не было риска, – писал он. – А мы неслись вперед в водовороте кружев и косметики”.

Вот что в Джордже и его соратниках по “нью-попу” действительно было в новинку – осознанность. Поп-звезды предыдущих десятилетий обычно принадлежали “поп-культуре” в широком и несколько расплывчатом смысле. Термин ассоциировался с широкой доступностью музыки и с ее позитивным настроем – не только с популярностью, но и с популизмом. Оркестр The Boston Pops, основанный в конце XIX века, был так назван именно потому, что специализировался в основном на так называемой легкой музыке. В XX веке слово “поп-музыка” стало удобным способом отделить то, что звучит по радио, от того, что исполняют в симфонических концертных залах (и потому сегодня записи The Boston Pops относят не к “поп-музыке”, а все-таки к “классике”). Антонимом поп-музыки была “серьезная”, или “классическая” музыка; джаз когда-то входил в сонм поп-стилей, но затем стал достаточно непопулярен для того, чтобы мигрировать в множество “серьезной музыки”. В 1960-е термином “поп” пользовались инклюзивно, включая в него все, что было популярно у молодежи. “Поп” означал нечто молодое и жизнерадостное – как, например, в поп-арте, остроумном течении в изобразительном искусстве.

Но в 1970-е годы в консенсусе вокруг значения слова “поп” возникли трещины. Все чаще оно употреблялось с негативной коннотацией, причем сразу двойной. Часто “поп” означал отсутствие иных музыкальных примет: когда о ритм-энд-блюзовом или кантри-артисте говорили, что он “опопсел”, это подразумевало, что он лишился узнаваемых черт ритм-энд-блюза или кантри. “Опопсеть” значило отказаться от старой идентичности, а часто и от многих старых поклонников – в надежде приобрести еще большее количество новых. В этом контексте идея предательства оказалась глубоко заложена в само представление о поп-музыке: как следствие, поп-идентичность становилась коннотирована негативно еще и ввиду репутационных издержек. Мало кто хвастался тем, что играет и поет “поп”. Слово описывало исполнителей, которые находились за пределами сложившихся музыкальных сообществ, а значит, подозрительно выглядели в глазах многих из тех, кто считал себя серьезными меломанами.