Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

К тому времени, как он достиг звания главной поп-звезды в мире, Джексон уже был сексуальным объектом иного рода. В книге “The Closing of the American Mind” (“Упадок разума в Америке”), горьком бестселлере о закате американской культуры, философ Аллан Блум с видимым отвращением описывал церемонию в Белом доме, на которой президент США Рональд Рейган “тепло пожимал грациозно протянутую ему руку Майкла Джексона”. По мнению Блума, Джексон был образцом того, как поп-звезды соревновались за то, кто будет самым “странным”, – в этой связи он упоминал и Принса. Но провокации Принса, включая и особенно сомнительную песню “Sister”, сексуальную фантазию мальчика-подростка о своей взрослой сестре, всегда были сознательными и несерьезными. В 2002 году я попал на концерт 43-летнего музыканта – на тот момент уже не хитмейкера, но все еще одного из самых захватывающих артистов в мире: его перформанс был одновременно изящным и мощным, а сам он, кажется, в те годы интересовался уже не столько поп-футуризмом, сколько раскопками многочисленных стилей и звуков, ранее существовавших в истории ритм-энд-блюза. Однако если Принс буквально источал радость жизни, топливом для музыки Джексона стал коктейль из сентиментальности и паранойи. Его любовный репертуар, как правило, звучал весьма обобщенно, зато обличительные песни, наоборот, получались неизменно яркими – такими, как “Billie Jean”, его MTV-прорыв, или ее сиквел, “Dirty Diana”, обе – о неразборчивых женщинах, охотящихся на мужчин. А еще, в большей степени, чем все остальные секс-символы прошлого и настоящего, Джексон был скрытен на тему того, чего хотел он сам. Одну из немногих действительно убедительных песен о сексуальном желании он подарил Дайане Росс – в ней она вздыхает: “Я хочу эти мышцы – везде, по всему его телу!” Текст становится еще провокативнее, если вспомнить, что “мышцами” (Масслз) звали его ручного питона.

В 1993 году полиция объявила, что расследует информацию, о том, что Джексон подверг сексуальному насилию 13-летнего мальчика, одного из детей, которых, он, по собственному более позднему признанию, считал своими близкими друзьями. Гражданский иск, поданный семьей ребенка, был урегулирован во внесудебном порядке – сумма возмещения осталась неизвестной, но, по слухам, превышала 20 миллионов долларов. Его карьера после этого так никогда и не вернулась на прежние мощности. Первым синглом музыканта после обвинения стала песня “Scream”, злоязыкая ламентация на тему якобы ложных подозрений в его адрес – вместе с ней вышла и малосодержательная (и довольно неприятная) баллада “Childhood”. В ней Джексон рассказывал о человеке, чье “болезненное детство” привело к тому, что он на всю жизнь остался похожим на ребенка, – по-видимому, этой композицией артист старался объяснить, что он не мог сделать то, в чем его обвиняли, хотя в действительности она легко могла служить и свидетельством обратного: что, наоборот, мог. Десять лет спустя он пошел под суд по обвинению в многочисленных случаях совращения несовершеннолетних, и хотя в конечном счете его оправдали по всем статьям, для поп-культуры, в которой Джексон когда-то царил, он стал сугубо периферийной фигурой. Когда в 2019 году вышел документальный фильм, в котором двое мужчин рассказывали о том, что певец годами совершал над ними сексуальное насилие в детском возрасте, некоторые слушатели задумались, не пора ли удалить музыку Майкла Джексона из современных плейлистов. Погибший в 2009-м от передозировки наркотиков артист не застал время, когда общество решило отторгнуть его как насильника. Однако он прожил достаточно для того, чтобы испытать на себе сложные последствия кроссовер-успеха. Как и Марвин Гэй, Джексон так до конца и не покинул изнуряющий мир R&B. Через несколько месяцев после его смерти семья музыканта авторизовала издание фильма “Майкл Джексон: Вот и все”, позиционировавшийся как концертный, но на самом деле бывший скорее репетиционным. В нем мы увидели артиста за работой, физически ослабленного, но все равно тщательно и четко оттачивающего песни и танцевальные движения для шоу, которое ему не суждено было провести.