Крупным планом

Я поморщился. Протянул ему карту «Виза», которая принадлежала Гари. Он вернулся в свой пикап и вытащил оттуда машинку для кредитных карточек. Провел карту и попросил меня расписаться над линией точек. Проверил мою подпись и решил, что она годится.

— Далеко едете? — спросил он.

— Маунтин-Фолс. И мне нужно быть там к шести.

— Две сотни миль до Маунтин-Фолс по автобану? Доедете за два часа, не волнуйтесь. Счастливого пути.

Механик оказался прав. На автобане Монтаны, где нет лимита скорости, можно было ехать быстрее ста миль в час и не бояться встречи с патрулем. Я вжал педаль газа в пол и помчался по I-90. Машина урчала. В голове опустело. Скорость — самое опьяняющее средство, и, когда я приблизился к Маунтин-Фолс, мне вдруг всерьез захотелось с ревом промчаться мимо.

Когда я подъехал, Анна ходила у галереи «Новый Запад». За ее спиной на дверях галереи висел плакат выставки: мой портрет Мадж, хозяйки бара, а снизу название: ЛИЦА МОНТАНЫ: ФОТОГРАФИИ ГАРИ САММЕРСА.

Я с трудом оторвал глаза от плаката и посмотрел на Анну. Она оделась специально к открытию и потрясающе выглядела в брючном костюме с зауженной талией.

— Где, черт побери, ты был? — спросила она.

Я рассказал ей про проблему с машиной.

— А в Бозмане нет такой вещи, как телефон? — поинтересовалась она.

— Я же здесь, — сказал я, обнимая ее за талию.

— Я была уверена, что с тобой что-то случилось по дороге.

— Какая бы дивная вышла статья для глянцевого журнала: «Мчась домой на триумфальное открытие своей первой большой выставки, фотограф Гари Саммерс размазал себя по…»

— Заткнись и поцелуй меня, — сказала она.

Я послушался. Из галереи выскочила Джуди.

— Ты прекрасно знаешь, как довести женщину до язвы желудка, — заметила она.

Все еще обнимая Анну, я поднял руку в знак приветствия.

— Вытащи свой язык из горла этой женщины и иди сюда.

Я поставил машину в переулке в двух кварталах от галереи и вернулся пешком. Как только я вошел в помещение, дыхание у меня перехватило. Там, на свежевыкрашенных стенах, висели мои сорок портретов. Они были вставлены в чудесные рамки, прекрасно расположены и хорошо освещены. Джуди и Анна молча смотрели, как я переходил от одного портрета к другому, стараясь все охватить. У меня было необъяснимое ощущение отстраненности, когда я разглядывал свою работу. Наверное, так же чувствует себя писатель, когда ему в первый раз передают вышедшую из печати книгу. Неужели это все сделал я? Может ли это и вправду быть делом моих рук? И разумеется, такого пристального внимания все это не стоило. Но я одновременно ощущал это приятное чувство, которое появляется, когда понимаешь, что наконец-то пробил себе путь на арену, что к тебе, в конечном итоге, относятся серьезно, как к настоящему профессионалу в своем деле. Многие годы я мечтал о таком моменте. Теперь он наступил, а я мог только думать: как жаль, что Бен Брэдфорд не может всем этим насладиться.

— Ну? — наконец спросила Джуди.

— Возможно, он не такой уж плохой фотограф, — сказал я.

— Ага, — согласилась Анна, протягивая мне бокал вина, — возможно.

Была уже половина шестого. Ехать домой, чтобы переодеться, времени не было. Поэтому я уселся в кафе вместе с Анной, поглощая бокал за бокалом дешевого пойла. К шести часам я приканчивал свой пятый бокал калифорнийского шабли.

— Ты с этим полегче, — посоветовала Анна. — Иначе упадешь мордой об стол еще до семи.

— Хорошая мысль, — заметил я.

Одними из первых появились Стю Симмонс и вся газетная братия. Я вышел из-за стола и присоединился к ним.

— Надеюсь, ты не бросишь «Монтанан», став таким знаменитым, — сказал Стю.

— Никакой я не знаменитый, — возразил я.

Появился Дейв из «Камеры Петри» с женой Бет, маленькой женщиной лет тридцати с хвостиком, в старушечьих очках и джинсовом комбинезоне.

— Вот этот неуловимый Гари Саммерс, — сказал Дейв, представляя нас.

— Нам когда-нибудь удастся зазвать вас на ужин? — спросила Бет.

Мне не пришлось отвечать на этот вопрос, потому что Джуди оттащила меня, чтобы познакомить с Робином Никеллом, владельцем галереи в Сиэтле.

— Очень понравилось, — сказал Робин. — И я уверен, что мы сумеем обеспечить вам великолепную рекламу, когда откроем выставку в сентябре.

— Вы берете эту выставку? — спросил я, удивившись новостям.

Вступила Джуди:

— Мы только вчера заключили сделку.

— Открытие будет в первый понедельник после Дня труда, — сказал Робин. — Так что освободите себе эту неделю, чтобы можно было приехать в Сиэтл. Мы оплатим ваш перелет, поселим в какой-нибудь хорошей гостинице вроде «Четырех времен года», договоримся о серии интервью…

— Я должен свериться со своим расписанием, — сказал я, принимая очередной бокал вина от служащего галереи, циркулирующего по залу с подносом.

— Гари Саммерс?

Я круто повернулся и увидел перед собой плотного мужчину с бородой в твидовом пиджаке.

— Я Гордон Крейг, руковожу факультетом изобразительных искусств в университете. Замечательная выставка. Вы никогда не думали о том, чтобы читать лекции неполный рабочий день?

Анна спасла меня от ответа на этот вопрос, постучав по плечу, чтобы представить очередного гостя: