Крупным планом

— Если верить Джуди, телефон в галерее просто разрывается, — сказала Анна. — Она сообщила, что кому-то из штатных работников «Ньюйоркер» поручили написать о тебе длинную статью. Похоже, «Рэндом Хаус» готов заплатить 70 тысяч за книгу «Лица Монтаны». Еще звонили агенты из Голливуда. Они полагают, что твоя жизнь и трагическая смерть может послужить хорошей основой для фильма. Один из них даже позвонил от имени Роберта Редфорда. Понимаешь, у него тоже бзик насчет Монтаны…

Я оттолкнул газеты. Она знала, о чем я думаю.

— Ты ведь так и не изменил его завещание, верно? — спросила Анна.

— Нет, — ответил я, — не изменил.

— Это ведь то, чем ты занимался, — составлял завещания?

— Да, такая была у меня работа.

— И кому все достанется после его смерти?

— Колледжу Бард.

— Они получат все?

— Ну да, все целиком. Дом в Нью-Кройдоне. Трастовый фонд. Все будущие роялти, за исключением, разумеется, того, что отойдет в качестве комиссии Джуди. Она хорошо поживится.

— Здорово, — сказала Анна. — Просто блеск.

— Я не думал, что умру так быстро.

— Это уж точно.

Она протянула мне большой пакет:

— Я заехала в «К-Март» по дороге сюда и купила тебе кой-какую одежду.

— Спасибо.

— Мэг Гринвуд попросила меня помочь ей завтра убраться в твоей квартире. Я собираюсь отдать все Армии спасения, если ты не возражаешь.

— Как насчет моих фотографий?

— Похоже, Джуди считает, что она имеет право на все негативы. Это так?

— Наверное. Мы ведь подписали контракт…

— Тогда забудь о фотографиях.

— Ты не могла бы сохранить ноутбук?

— Почему бы и нет?

— Тогда как только принесешь его домой, сотри все с жесткого диска. Там есть…

— Улики?

— Да.

— Ты просишь меня стать твоей сообщницей.

— Тебе все еще никто не мешает обратиться в полицию.

— Да, — сказала она, — разумеется. Ты что-нибудь еще хочешь из квартиры?

— Пишущую машинку Руди. Я практически уверен, что он ее там оставил.

— Зачем она тебе?

— Руди должен будет послать письмо с просьбой об отставке из Мексики.

— Не уверена, что мне хочется во всем этом участвовать, — сказала она.

— Тогда не участвуй. Сдай меня.

Ее не было четыре дня. Когда она приехала в субботу, она несла старую портативную машинку «Оливетти» Руди. И еще стопку журналов.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Каждое утро просыпаюсь, и меня рвет. Совсем как с Чарли…

Она протянула мне журналы.

— Ты удостоился большой статьи в «Тайм», — сказала она. — «Вэраети» опубликовал статью о том, что киношники проявляют интерес к твоей истории. И в город явился мужик из «Ньюйоркера», кажется, его зовут Грей Годфри, так он берет у всех интервью.

— Ты будешь с ним разговаривать?

— Нет, но я знаю, что он будет надоедать мне, пока я не сдамся. Поэтому я исчезну на время.

— Куда ты подашься?

— В Лос-Анджелес. У меня там старые друзья. Меня не будет примерно неделю… дней десять. У тебя тут всего хватит, чтобы это время продержаться?

— Все будет в порядке.

— То есть если ты все еще будешь здесь, когда я вернусь…

— Я буду здесь, — сказал я.

— Посмотрим, — заметила она.

Утром перед отъездом в Лос-Анджелес она сказала:

— Не знаю, как ты можешь со всем этим жить.

— Так же, как ты живешь со своим горем, — ответил я. — Ты просто живешь. Я не хотел убивать Гари.

— Но ты убил.

— Это был… один момент. Один ужасный момент.

— Этому нет оправдания.

— Я знаю. И не ищу. И мне надо было пойти в полицию. Но я запаниковал.

— Ты решил, что сможешь выкрутиться. И выкрутился.

— И встретил тебя.

Она нахмурилась.

— Подумаешь, — сказала она.

Прежде чем она уехала, я напечатал письмо на машинке Руди — путаное письмо, адресованное Стю Симмонсу, в котором Руди просит уволить его из «Монтанан», поскольку он решил поселиться в городе Энсенада и не видит резона возвращаться туда, где зима восемь месяцев в году, и работать в газете, где плевок на пол считается уголовным преступлением. Я прочитал достаточно колонок Руди, чтобы сымитировать его грубоватый стиль. Анна внимательно прочитала письмо и решила, что Стюарт на него купится. Она также согласилась поехать на день в Тихуану, чтобы его отправить.

Ее не было одиннадцать дней. Когда она снова появилась на пороге хибары, она выглядела отдохнувшей.

— Я только что подала заявление об уходе из газеты, — сообщила она. — И попросила Мэг сдать мой дом.

Меня это огорошило.

— Почему?

— Потому что мои друзья в Лос-Анджелесе познакомили меня со своими друзьями, которые представили меня мужчине по имени Джоуэл Шмидт. Он руководит одним из самых больших фотоагентств в стране. И он предложил мне работу своего заместителя. Семьдесят пять тысяч в год. Я согласилась.

— Вот как.

— Похоже, ты удивился.

— Мне казалось, тебе здесь нравится.

— Мой ребенок здесь умер. Ты здесь умер. Я бы воздержалась от слова «нравится», описывая мои отношения с Монтаной.

— Думаешь, ты сможешь жить в Лос-Анджелесе?

— Да, смогу. А ты?

— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой?

— Я все еще не совсем уверена. Но… — она коснулась своего живота, — за этим ребенком нужно будет кому-то присматривать, пока я буду на работе. Так что…

— Это предложение?

— Да, — твердо сказала она, — это предложение.

Я его принял.