Крушение

– Ниточка тонкая, но она хотя бы есть.

– Я реально заинтригован.

– В самом деле?

– Называй это эмпатией, Алекс. Общеизвестный факт: идя над обрывом, будь, по крайней, мере учтив со своими друзьями. Я проверю, может Даб что-то упустил.

Трубку в карман я прятал с невеселой мыслью: пропавшая мать, пропащая дочь. И обе мертвые.

Семейная традиция в худшем из вариантов.

Глава 22

Ничегонеделание ест меня поедом и способно заводить в гиблые места. Я сидел у себя в кабинете, томясь под гнетом негативных результатов. Когда стало совсем невмоготу, оставил Робин записку и поехал в Эхо-парк, в тайной надежде найти пигмея-норвежца, живущего в горохово-зеленой тыкве под видом драндулета.

Пустырь, который описала Джудит Марс, был огорожен забором со строительной табличкой, сиротливо висящей на своей цепочке. Куда ни глянь в обе стороны Сансета, вокруг ни души и ни одной машины.

Таких выездов я больше не делал, а свою пустопорожнюю энергию переключил на ежедневные пробежки в Нижний Бель-Эйр. Маршрут доходил до Сен-Дени, мимо владений Энид Депау, после чего поворот обратно. И так три дня подряд.

Пятнистые от лиственной тени улицы и пологие склоны способствовали хорошей выкладке и позволяли собраться с мыслями. По пути мне встречались белки, кролики и одичалые кошки, раздобревшие на отходах забегаловок. На третий день мне перепала мимолетная встреча с бродячим псом – судя по всему, помесью собаки и койота. Облезлый и сварливый на вид, какое-то время он мне не уступал, и лишь при моем приближении нырнул в гущу невысоких сосен, выдавая свое присутствие единственно сухим шорохом листвы. Как легко здесь исчезнуть… Интересно, пряталась ли где-то здесь Зельда перед тем, как взобраться на стену Энид Депау?

Живя где и как придется, из пропитания имея при себе лишь батончик, быть может, она проголодалась и потянулась за аппетитной луковицей, торчащей среди зелени?

Боль внутри прорастала медленно, но верно. Сколько времени прошло, прежде чем до ее затуманенного рассудка дошло, что что-то идет до ужаса не так? Настолько, что она была вынуждена искать прибежище на чужом заднем дворе…

Сколько времени ей понадобилось, чтобы умереть?

* * *

При всем обилии фауны единственными людьми, которые мне попадались, были автомобилисты за рулем европейских машин да горничные в форменной одежде, щебечущие меж собой за выгулом пушистых собачек.

На четвертый день я остался дома, решив подзаняться растяжками, а заодно попробовать вспомнить некоторые из подзабытых приемов карате (трепещи, Чак Норрис!).

Затем, покормив в пруду рыбок, принял душ, переоделся и, оседлав свою «Севилью», снова поехал в направлении переулка Сен-Дени.

* * *

На этот раз я проехал дальше, мимо поместья Депау. Через сотню метров дорога пошла на сужение, а вместе с тем – на уклон. С продвижением на север все более под крутым углом всползали вверх и домовые участки. Через три неполных мили я уже был в нескольких минутах ходьбы от того ранчо на проезде Бель-Азура.

Те два участка, куда забиралась Зельда, отстояли друг от друга ближе, чем я ожидал. Ее что, тянуло конкретно сюда?

Учитывая ее умственное состояние, говорить о логике или о намеренной цели вряд ли приходилось.

Тем не менее я повернул в ту сторону.

Лысая полоса Бель-Азуры излучала все тот же дремотный белесый зной, от которого выцветают глаза. Я повторил по улице траекторию Майло, доехал до тупика и, сделав разворот, как и он, тронулся мимо участка, куда было совершено проникновение. В этот момент из входной двери дома вышла молодая женщина.

Судя по всему, она собиралась на пробежку: леопардовые леггинсы, черная майка, розовый солнцезащитный козырек и найковские кроссовки с розовой оторочкой. Длинные темные волосы завязаны в «конский хвост», а к лодыжке приторочен шагомер.

При виде меня она заметно напряглась и оглянулась на входную дверь, будто помышляя о побеге.

Нервничает. Оно понятно.

Я опустил окно дверцы и, улыбнувшись, выставил наружу свой давно истекший липовый бэйдж консультанта полиции. До уровня офицера, безусловно, недотягивает, но, по крайней мере, какое-то сходство. Особенно если рукой прикрывать свое имя и звание, а печать департамента выставлять ближе к людским глазам.

Женщина посмотрела куда надо, но ничего не сказала. На вид за тридцать, хрупкого сложения – эдакая ведьмочка, не лишенная приятности. Она посмотрела на бэйдж еще раз, взыскательней.

– Простите за беспокойство, – сказал я, – но мы здесь по следам того дела о проникновении на территорию.

Тоже не плюс к табели о рангах.

Рука женщины подлетела ко рту.

– Ее что, выпустили? Думаете, она может вернуться?

Голос севший, сиплый от напряжения.

Я поспешил успокоить:

– Нет-нет, тревожиться вам совершенно не о чем.

Выбравшись из машины, свой бэйдж я тайком спрятал в карман.

– Откуда вы знаете?

– Знаю. Дело в том, что она умерла.

– Вот как… Каким это образом?

– Трагическая случайность.

– Ужас какой… Она меня чертовски перепугала, но все равно я такого никому не пожелаю. Вы здесь затем, чтобы сообщить мне это?

– Вообще-то нет. Я не детектив. Я психолог.