Крушение

Нос ведьмочки презрительно поморщился. Скрещенные под грудью руки остались на месте.

– Не понимаю.

– В некоторых случаях мы практикуем психологические вскрытия. Пытаемся собрать как можно больше информации о смерти, для базы данных. В помощь людям со схожими проблемами.

Технически это так; я сам несколько раз выносил рекомендации по подобным случаям. Но никогда для таких, как Билл Бернстайн; у него психологическая чувствительность на уровне лося во время гона.

– А-а, – подобрела она, – это действительно благое дело. Я в колледже сама была волонтером в психдиспансере. У меня просто сердце надрывалось от жалости к этим людям, настолько это было прискорбно.

Одна рука опустилась.

– Тяжесть психического состояния – само собой, но это не облегчает того, что случилось с вами, мисс… – Я снова улыбнулся. – Извините, у меня папка в машине.

– Тина Анастасиу. – Опустилась и вторая рука. – Надо же, умерла… Грустно, но, на мой взгляд, предсказуемо. Такая, как она… Знаете, я воспринимала ее как угрозу, но, по сути, ее впору пожалеть. Да, вы правы, все это ужасно. Мы только недавно переехали сюда из Нью-Йорка, и я сама до сих пор не знаю, что… В любом случае крайне печально слышать о том, как все это обернулось для нее. Так что, вы говорите, случилось?

– На пару дней ее поместили в изолятор, а затем выпустили с переводом в лечебное учреждение. К сожалению, она оттуда ушла.

– Могу себе представить, – вздохнула она. – Я видела таких людей в Бронксе: неприкаянные, ходят-бродят туда-сюда, безо всякой помощи… – Она поправила на лодыжке шагомер. – Ладно, мне пора. А то с этим делом и о пробежке забудешь.

– Тина, вы ничего не добавите к тому, что сказали полиции?

– Что именно?

– Ну что-нибудь, проливающее свет на психическое состояние мисс Чейз. Вот вы, скажем, описывали, как она вопила и рыла грязь. А при этом она что-нибудь говорила?

– Разве этого нет в протоколе? – удивилась она. – Того, что она говорила?

– Нет.

– Поразительно. Я же вроде все им рассказала. Вот так: распинаешься, а они только делают вид, что слушают… Конечно, говорила, да еще как. Одно и то же слово, по нарастающей, до истерического визга. «Мама, моя мама».

* * *

Еще одно предположение подтвердилось. Еще один нолик без единицы.

На этот раз я действительно положил то дело на полку, хотя мысли об Овидии Чейзе меня нет-нет да покалывали.

Через несколько дней (если точно, то десять после смерти Зельды Чейз) мне позвонил Майло и сказал:

– Есть кое-что. Не с водородную бомбу, но… Если ты не занят, может, пообедаем?

Начало одиннадцатого. Завтракал я всего полтора часа назад.

Не водородная бомба, но если он хочет пересечься…

– Не вопрос, – сказал я. – Говори, где.

– У тебя.

Глава 23

Майло вошел в обнимку со своим ободранным «дипломатом» из зеленого кожзама. По случаю уик-энда на нем было серое поло, бежевые полиэстеровые слаксы, висящие низко, чтобы не стеснять «бемоль», и извечные тупорылые замшевые ботинки (конкретно эта пара исшоркана до грязно-серого цвета; подошва в районе большого пальца заметно отслоилась).

– Чего? – поймав на себе мой оценивающий взгляд, чутко спросил он. – Рик говорит, сейчас это самый писк.

– При удушении?

Пробурчав что-то, Майло взял курс на кухню и занялся там всенепременным осмотром холодильника.

– Не на дежурстве? – спросил я.

– Почему. Просто день медлительный, не нужно ни с кем встречаться. Что-то их многовато последнее время…

– Скучаешь?

– Да почти в коматозе. Граждане Западного Лос-Анджелеса не выполняют свой норматив по убийствам. – Он выпрямился, пятерней смахнул со лба волосы и с укоризной повернулся ко мне. – Ходят слухи. Преступность ниже своего уровня, детективов расплодилось сверх нормы, пора подсократить штаты.

– Тебе-то что. Ты неприкосновенен.

– Ну да. До определенной точки. Выкинуть меня напрямую они не могут, но могут действовать в обход: возьмут и досрочно спровадят на пенсию. Или попытаются сломать мою и без того хрупкую психику, пихая мне всякие мелочи.

– Нападения, грабежи, кражи со взломом…

– Если бы я любил весь день строчить отчеты, то работал бы на правительство.

– А в противовес этому…

– В противовес продолжаю служить военизированной организации, которая использует мои исключительные навыки, героический характер и индуктивные таланты для привлечения плохих парней к ответственности.

Он, наклонившись, придирчиво обшаривал нижнюю полку.

– Что-то вы у меня нынче скупердяи насчет пожрать… Ага, вот с этого, пожалуй, и начнем.

* * *

Разбив пять яиц на кусочки оставшегося стейка и торопливо измельченной жареной курицы, Майло добросил туда лук, грибы, болгарский перец, сельдерей и цукини, увенчав все это стручочками кайенского перца, чесночной солью и взбитыми сливками. Этот лоснящийся желтый холм размером с кошку он не мешкая перегрузил на тарелку, заправил себе под подбородок бумажное полотенце и уселся.

– Где твой волкодав? Я – Павлов там, где речь идет о кормлении питомцев. Все лучшее детям. Пускай и ей перепадет кусочек.

– Она на задании, вместе с Робин.

– Так ты у нас, получается, одинокий холостяк? Это я удачно зашел.