Крушение империи Наполеона. Военно-исторические хроники

Оба брата доковыляли до Франции, один с надеждой на восстановление своего Нидерландского королевства, другой же утешился покупкой скромного, по мнению Жерома, замка в компенсацию за утрату своего дворца в Касселе. Наполеон, всегда прекрасно информированный о выходках своего семейства, прочитал мысли обоих братьев и высказался крайне решительно. Просьбы Луи, заявил он матери, вводят его в большое смущение. Голландия была французской и французской останется. «Если Луи не бросит своих причуд, умоляю вас, избавьте меня от необходимости арестовать его как мятежника. Заставьте его покинуть Париж. Заставьте его уехать и жить тихо и скромно в каком-нибудь глухом уголке Италии». До него дошли вести, что Луи поносит его при всех европейских дворах, и, ни в малой мере не будучи мстительным человеком (во всяком случае, по отношению к своим бестолковым братьям и сестрам), он не сумел простить измены со стороны человека, который в детстве разделял с ним жилье в казарме и существовал на его лейтенантское жалованье*.

Его письмо насчет Жерома, младшего в семье, было еще более решительным. Он писал имперскому канцлеру о новой покупке Жерома: «Аннулируйте продажу… Я потрясен тем, что в то время как все граждане приносят жертвы ради защиты своей страны, король, потерявший трон, может быть настолько бестактен, что выберет подобный момент для приобретения собственности, думая при этом только о своих интересах». Странно, что Наполеона, великого психолога, могло удивить поведение младшего брата. Жером в течение всей своей беспутной жизни никогда не думал ни о чем, кроме собственных интересов. Слепота Наполеона по отношению к своим родственникам доходила до необъяснимой тупости. И разумеется, императора вполне можно простить за нетерпимость к поведению родственников во время кризиса в его собственной судьбе. Вся Европа грозила вторжением с севера, востока и юго-запада. Менее чем за год практически погибли две огромные армии. Изменили все союзники, за исключением неприкаянных поляков. И как же семья помогает делу империи? Жозеф, изгнанный из Испании, настаивает на своем отречении, как будто оно — не свершившийся факт. Люсьен, много лет назад поссорившийся с братом и захваченный англичанами по пути в Америку, ведет жизнь помещика-любителя в уютном доме в Вустершире. Луи, как мог навредивший репутации Наполеона, добивается трона в стране, которую вот-вот захватят союзники. Жером, прихватив с собой труппу липовых гвардейцев, покупает новый замок. Наконец, в Неаполе Каролина, младшая из сестер, уже вступила в ряды врагов и склоняет своего мужа к измене. Припоминая их поведение — и общее, и индивидуальное, — невольно приходишь к желанию оправдать Наполеона, если бы он отдал шефу полиции приказ арестовать всю семейку и посадить ее в государственную тюрьму Венсенн.

Кое-как разобравшись с семейными делами, Наполеон сел в свой знаменитый зеленый экипаж и направился в Париж, прибыв туда 9 ноября. К тому времени союзники дошли до Франкфурта, где начали готовиться к продолжительной стоянке. В отличие от Наполеона, они не были склонны торопиться. Армия, состоящая из русских, пруссаков, австрийцев, шведов, баварцев, саксонцев и жителей Вюртемберга и Бадена, разбухла до полумиллиона человек и обладала огромным парком артиллерии, как собственной, так и захваченной в Лейпциге. Это была самая могучая армия, которую когда-либо видели берега Рейна, а приходившие день ото дня вести из тыла утешали так же, как численная мощь войска. 11 ноября Сен-Сир капитулировал в Дрездене, а 2 декабря, в годовщину коронации Наполеона и годовщину Аустерлица, в Данциге сдался Рапп, генерал из Эльзаса, герой тысячи сражений. В обоих случаях союзники повели себя вероломно. Сен-Сир, люди которого были близки к голодной смерти, сдался на условии, что ему и его солдатам будет разрешен свободный проход во Францию, но, узнав, что в Дрездене союзному гарнизону не прокормиться и дня и внимательно осмотрев городские укрепления, самодержцы сделали маршалу циничное предложение — либо возвращение в город, либо плен в Австрии. То же самое произошло и в Данциге, где под началом Раппа находилось 15 тысяч человек, половина — немцы, половина — французы. По условиям капитуляции Раппу должны были оказать военные почести, но в конце концов ему тоже предложили либо возвращаться в крепость, либо находиться в России в ожидании обмена. Не имея продовольствия, ему пришлось выбрать дорогу в плен. Можно представить себе мысли тех людей из его гарнизона, которые прошлой зимой сумели выбраться из России, перейдя Неман. 30 ноября сдался Штеттин, 1 декабря — Модлин, 26 декабря — Торгау. Магдебург и Гамбург — последний в железной хватке Даву — держались.

То, что после Лейпцига эти гарнизоны были брошены на произвол судьбы, приводилось в качестве примера бессердечности или крайней глупости Наполеона, но, если отвлечься от критической ситуации момента, это не было ни тем ни другим. По крайней мере, отчасти здесь снова не обошлось без очередного удара судьбы.