Крушение надежд

— Невозможно. Знаешь, я вырос в России, мне все здесь родное. А все-таки я тоже многого до сих пор не понимаю и не могу с многим смириться. Если бы у нас сохранились американские паспорта, мы бы с мамой уехали, я вывез бы свою семью — у меня три дочки. Но наши паспорта отобрали при въезде в Союз и не отдают обратно. А отношения у нас с Америкой такие, что опасно запрашивать новые паспорта через посольство: могут сразу арестовать.

69. Алеша и Лешка

Лешке Аджею было всего три года, когда Лиля в панике бежала с ним из Албании. Потом они короткое время жили в Мокошице, затем у Вольфганга Леонгарда, в Белграде, и наконец переехали в Москву к дедушке и бабе Нюше, где еще была бабушка Августа и дядя Алеша. От всех этих перемещений и смены людей в детской головке произошла некоторая каша. Первое время Лешка еще спрашивал: «Где мой папа?» От его простого вопроса у Лили разрывалось сердце, ей приходилось выдумывать, что папа скоро появится, чтобы мальчик не думал, что остался без отца. Но проходили месяцы, папа не появлялся. Чтобы не травмировать мальчика, в доме никогда не говорили про Влатко, не упоминали о далекой Албании.

И постепенно Лешка привык, что папы нет, и сам образ Влатко уже исчез из его памяти, жизнь без отца он принимал как должное.

Ему было уже пять лет, это был шаловливый мальчишка, любил выдумывать какие-то свои слова и фразы. Лиля часто говорил ему: «У тебя нет чувства меры», и он стал сам себя называть «Чувство меры». Однажды сказал: «Я туда не пойду, там ограничена поступка».

Павел устроил его в специализированный детский сад для писательских детей, рядом с домом. Лиля по утрам отводила его туда, а вечером забирала. Но Лешка видел, что за некоторыми детьми приходили папы, а за ним только мама или дедушка. Как-то раз он сказал дома:

— Наверное, я безпапный.

— Лешенька, что это значит?

— Значит, у меня нет папы.

— Почему ты так говоришь? — заволновалась Лиля.

— За другими ребятами приходят мужчины, это их папы. А за мной никогда.

При этом разговоре присутствовал Алеша Гинзбург, его троюродный дядя. Он потом тихо сказал Лиле:

— Завтра я приду его забирать.

Как обрадовался Лешка, когда увидал Алешу в детском саду! Он знал, что его назвали в честь дяди, и обожал его, как когда-то в детстве сам Алеша обожал своего дядю Павла.

С тех пор Алеша стал опекать Лешку так же, как в детстве его опекал Павел. Он стал для Лешки образцом для подражания и во многом заменял ему отца. Лиля с благодарностью и надеждой говорила Алеше почти слово в слово то, что когда-то Августа говорила Павлу:

— Я хочу, чтобы Лешка вырос мужчиной под твоим влиянием, ему нужен пример мужского характера. Мне очень-очень приятно, что он тянется к тебе, любит тебя. Он ведь знает наизусть чуть ли не все твои детские стихи, гордится, что их написал его дядя, и всем в детском саду рассказывает об этом. Я надеюсь, что под твоим влиянием он станет человеком.

Алеша принес племяннику кавалерийское седло Павла, оставшееся с Гражданской войны, на этом седле Павел проскакал несколько лет, а потом привез его в Москву и подарил еще маленькому тогда Алеше на память.

Он объяснил мальчику:

— Это седло твоего дедушки-героя, на нем он сражался в боях, рубил врагов саблей.

Лешка обрадовался и сразу же уселся на седло. Еще больше обрадовался, увидев свое седло, сам Павел, он уже забыл про него. Теперь смотрел и вспоминал боевую молодость, резвого коня Веселого, время, когда был командиром полка.

Лешка мог часами сидеть в седле, размахивать деревянной саблей и кричать «ура!». Когда к нему приходили поиграть соседские мальчики, он разрешал им недолго посидеть верхом в седле — большего счастья они не испытывали. Видя внука в седле, Павел улыбался:

— Вот уже третье поколение скачет на этом седле.

* * *

Алеша любил племянника. Они с Лилей давно выбросили из лексикона слово «троюродный», относились друг к другу, как родные, и к Лешке он относился как к самому близкому, практически родному ребенку. Хотя он писал стихи для детей, но представления об их воспитании у него не было никакого. Без опыта общения с маленькими детьми Алеша не понимал, как медленно они проходят стадии развития, ему представлялось, что ребенок это тот же взрослый человек, только маленького роста. Он даже стал читать специальные книги по детской психологии и пытался применять к маленькому Лешке надуманные им самим правила, как будто имел дело с юношей. Августа смеялась над ним:

— Ты лучше почитай книгу своего учителя Корнея Чуковского «От двух до пяти», в ней все ясней ясного про детскую психологию.

Алеша сам любил эту книгу, снова и снова просматривал ее, находил много интересного.

Подошло время Лешке идти в школу, школа — в квартале от дома. Первого сентября 1965 года на него надели школьную форму, на плечи повесили ранец, и Лиля с Алешей повели его в стайке ребят к школьному входу. Там каждого первоклассника брал за руку ученик выпускного класса и торжественно вводил внутрь здания.