Крушение России. 1917

На следующий день в Мариинском дворце конференция открылась. Покровский неумело председательствует, дискуссия расплывается и начинает буксовать. Общий настрой западных делегаций — необходимо начать решительные и согласованные выступления на всех фронтах и в кратчайший срок. Все еще исполнявший обязанности начальника штаба генерал Гурко берет быка за рога, заявив, что «Россия доныне лишена была возможности в полной мере проявить свои силы ввиду недостатка в военном снабжении»[1584]. Но именно этот вопрос — о военных поставках — становился наименее решаемым. Российская сторона была вынуждена пойти на большие уступки. Не помог и специальный обед, устроенный Николаем для первых лиц делегаций, где он подтвердил свою готовность приложить силы к ускорению общего наступления. Покровский информировал императора: «Установленные таким образом и оказавшиеся весьма крупными размеры нашей потребности в предметах, подлежащих ввозу к нам из союзных стран, должны были подвергнуться известному сокращению сообразно довольно ограниченной провозоспособности русских железных дорог и наличного, главным образом, в распоряжении Великобритании, морского тоннажа, могущего быть использованным для доставления в наши порты означенных предметов»[1585].

Но дело было далеко не только в неразвитости российской железнодорожной сети или загруженности британского флота. На первый план выходили вопросы политические. Пообщавшись в Петрограде с послами и со вхожими к ним лучшими российскими умами, высокопоставленные представители западных правительств пришли к выводу, что оказывать нам помощь в нужном объеме просто нельзя: власть работает на Германию, повсюду воровство и вредительство, собственная промышленность в разрухе и так далее. Такая страна помощи действительно не заслуживала. Вместе с тем, столицы западных союзников были заинтересованы в усилении военной и политической поддержки со стороны России. Так, в разговоре с императором 21 февраля Думерг добился гарантий на получение Францией после войны территорий по левому берегу Рейна, что держалось в полном секрете от англичан вплоть до Октябрьской революции, когда большевики скандальным образом обнародуют секретные договоренности царского правительства[1586].

Но и добиваясь чего-то от России, в общении с официальным Петроградом союзные делегации заговорили языком Прогрессивного блока и Земгора, повторяя весь их традиционный набор аргументов, который, как мы знаем, далеко не во всем соответствовал истине. 26 января Палеолог устроил завтрак, к которому были приглашены генерал Поливанов, прогрессивные члены Госсовета и думское руководство кадетов. Разговоры вертелись вокруг политики, российские гости начал и горячиться и тогда Думерг призвал их к терпению. «При одном слове «терпение» Милюков и Маклаков вскакивают, как ужаленные:

— Довольно терпения!.. Мы истощили все свое терпение… Впрочем, если мы не перейдем скоро к действиям, массы перестанут нас слушать»[1587].

Стоит ли удивляться, что после нескольких таких завтраков и обедов их участник генерал Кастельно, впервые посещавший Петроград, в духе полного взаимопонимания делился с думскими депутатами своим возмущением по поводу того, что «поведение многих министров, особенно Штюрмера и Протопопова, показывает, что в России есть еще сильная партия сторонников Германии, лишенная возможности явно агитировать за мир, но усиленно работающая теми путями, которые закрыты для международной дипломатии»[1588]. Он, полагаю, даже не подозревал, что Штюрмер уже давно не был министром.

Глава британской делегации Мильнер встречался в Петрограде с Гучковым, Родзянко, Поливановым, Сазоновым, Милюковым[1589]. Затем лорд отправился в Москву под весьма благовидным предлогом, о котором сообщила пресса в конце января: «Его Величеством королем английским пожалован Московскому городскому голове М. В. Челнокову орден свв. Георгия и Михаила»[1590]. Церемония вручения награды была торжественной. Ее сопровождали встречи Мильнера с руководством Союза городов и Земским союзом. На одну из них князь Львов пришел с большим написанным текстом (Локарт назвал его меморандумом), содержание которого должно было привлечь авторитет главы британской делегации для дальнейшего «давления на императора». Суть зачитанного Львовым текста состояла в том, что Земгор, которому всячески мешали Протопопов и другие темные силы, героическими усилиями удерживал на своих плечах дело национальной обороны, и именно им должна быть адресована внешняя военная помощь. Требовалось также создание правительства, «вышедшего из думских кругов и пользовавшегося доверием народа»[1591]. По утверждению князя, если решение не будет принято в ближайшее время и отношение императора к общественным организациям не изменится, то в течение трех недель в стране начнется революция[1592].