Круть (с разделением на главы)

Феминитивный крест означал биологическую цисгендерность, но исключительно с целью репродукции. Хрен редьки не слаще — выйдет замуж, даст себя оплодотворить, родит Мощнопожатному улан-батора, а потом начнёт пердолить мужа нейрострапоном, пока тот не помрёт от разрыва кишечника. Наверняка у неё «Fema XXL». И без креста понятно. Не по бугру на шароварах, по роже.

— Чего хотим, служивый? — басом спросила фема.

— Назначено, — ответил Сердюков, чувствуя, как жалко звучит в этом мире его тенорок.

— На сколько?

— На одиннадцать.

Фема прикрыла глаза, связываясь с системой через имплант, потом открыла их и уточнила:

— Дронослав Сердюков?

— Так точно.

Фема подобрела — и широко открыла дверь.

— Заходите, товарин жандарм. Госпожа старший менеджер ждут-с.

Ты смотри, не окрысилась на жандарма. Может, у неё потому крест, что сердомолка? Они тоже такие носят. Но спрашивать было неловко. Да и времени не осталось — фема уже вела Сердюкова в кабинет на втором этаже.

Пока они шли, Сердюков заметил ещё двух таких же вышибалок. Секьюрити что надо, подумал он, нам бы так в колонии…

Открыв дверь с чешуйчатой надписью «Нейробутик «Юрасик», фема впустила Сердюкова в начальственный кабинет.

Менеджер был молодым парнем самого цисгендерного пошиба. Он сидел за столом зелёного сукна. Вокруг стояло несколько уменьшенных копий хищных динозавров. Двое спаривались, навечно застыв в пыльном пластмассовом экстазе.

— Здравствуйте, господин капитан, — улыбнулся менеджер. — Меня зовут Лаура Гусман. Ждала вас чуть позже. Садитесь, пожалуйста.

По легчайшему акценту и стеклянному блеску глаз Сердюков понял, что перед ним зеркальный секретарь. А потом увидел чей: на стене висела коричневая монохромная фотка пожилой монголоидной женщины в белом платье — с лентой и массивными звёздами орденов.

Видимо, так выглядела когда-то хозяйка низкопоставленного баночного мозга, говорившая сейчас с Сердюковым через локальный адаптор.

Сердюков сел на краешек стула, как будто перед ним был генерал жандармерии. Впрочем, менеджер «TRANSHUMANISM INC.» будет покруче любого жандармского генерала.

— Благодарю за согласие встретиться, мэм.

— Лаура, — поправил секретарь.

— Да, Лаура. Это для меня большая честь — быть принятым лично. Самим, так сказать, оригиналом. Весьма рад.

Зеркальник молчал — видимо, хозяйка подсасывала и анализировала информацию.

— Набокова не читала, — ответил наконец зеркальник. — Ваш намек на роман «Лаура и её Оригинал» уместен и остроумен. Но радоваться рано. Дело важное и нестандартное. Обычно наша корпорация не занимается подобным. Перед тем, как мы примем окончательное решение, я хотела бы выслушать вас и задать несколько проклятых вопросов. Извините, это я в том смысле, что мы тоже знакомы с русской культурой.

— С удовольствием отвечу.

— Какую должность вы занимаете?

— Начальник отдела перевоспитания ветроколонии номер семьдесят два имени Кая и Герды. Капитан жандармерии. Также доктор педагогических наук и бакалавр медицины. Я учёный, но в нашей стране без погон трудно. Зеркальник поднял руку, останавливая Сердюкова, и разразился звонким молодым смехом.

— Извините, — сказал он, — не удержалась. Герда и Кай — это та самая парочка, которая убила барона Ротшильда? Исправительное заведение названо в их честь?

— В Добросуде их считают национальными героями, — ответил Сердюков с виноватой улыбкой. — Конечно, с серьёзными оговорками, но у нас все герои такие.

— Я, кстати, так и не поняла, кто убил барона на самом деле, — сказал зеркальник. — В иммерсиве это делает не девушка, а парень. Желтоволосый.

— В иммерсиве?

— Да. Там такая потрясающая любовная сцена, после которой Кай отрывает у барона его нейроинструмент и им же пробивает ему головную пластмассу. Иммерсив называется «Serdoboy». С синтетическим Рудольфо ди Каприо в юности.

— Не смотрел, — сказал Сердюков. — Нам не показывают. А барона на самом деле убила Герда. Действительно нейрострапоном. Но не во время секса, а в ходе спортивного поединка по фембоксу. Барон был уникален — он не только носил свою банку на специальном экзоскелете, но вдобавок любил рискованные спортивные поединки. Герда погибла, а Кая потом обменяли. У него в нашей культуре двусмысленный статус. С одной стороны, национальное достояние, с другой — рептильный влиятель. Вбойщик KGBT+, слышали про такого?

— Странно, — сказал зеркальный секретарь, — что колонию, где должны перевоспитывать преступников, называют в честь террористов. Тем более что даже в вашей собственной культуре у них двусмысленный статус.

На скулах Сердюкова на секунду выступили желваки.

— Я понимаю ваши чувства, — ответил он, — но это название придумал не я. А перевоспитание зависит не от названия, а от применяемых администрацией методов.

— И кого же вы перевоспитываете?

— Всех. В том числе и самых тяжёлых преступниц и преступников. Лидеров уголовного мира. Так называемых петухов и кур-заточниц. Знаете, что это такое?

— Минуточку, — сказал зеркальник и закрыл глаза.

Это мне тоже стёрли, понял я, и сделал запрос.

Справочные статьи оказались увесистыми. Но Ломас велел вникать.