Крутен, которого не было

— Ну и волшба у древлян! — не сдержался Скрома, — Я все глаза проглядел, не сходилась одна дорога с другой.

— И камень тот же, точно! — согласился Долислав, — Я по второму разу уж все эти руны запомнил. И вот, — он наклонился, — вишь прутик? Это я воткнул в снег. Хотя, чего я… Еще и следы не занесло, вот и вот… — дружинник спрыгнул с коня, дунул — пар изо рта, что из огонь из глотки змея — слетел снежок, заполнивший лунку от копыта, оставшуюся на оледенелом снегу.

— Может, мы — спим?

— Не, я уже кусал язык — больно!

Крутомил обернулся на товарищей. В таких случаях многое зависит от воеводы. А что он мог предложить? Был бы враг на виду, а то — камень рунами резаный…

— Что делать будем, Крут? — спросил Салазка.

— Мы еще среднюю дорогу не пробовали, — Крутомил зачем-то поднял руку, указал вперед, хоть и так всем ясно, где та дорога, — по ней и пойдем, имена богов помянув!

Дружинники соскочили с коней, встали в круг, взявшись за руки — так души людей соединяются вместе, слова, рожденные в священном кругу, ясно слышны богам. Громким шепотом, как из единой глотки, шелестели заветные слова…

— А еще, вот так, — произнес Крутомил, взгромоздясь на коня, в руке у княжича оказался расшитой ручник, — вот, подвяжем на веточку…

И вновь дорога, все вперед и вперед. Снег шел пореже, можно разглядеть очертания елей шагов за сто. И дорога — все такая же прямая, никуда не сворачивает. А вот мороз — все крепче и крепче. Плевок на лету замерзает… Впереди скрипит снег под копытами бывалого Долислава, княжич, как и положено — вторым. Идущий последним Зырка совсем обессилел, службы не исполняет, назад не оглядывается. Княжичу надо б одернуть нерадивого воина, да у самого сил нет уже…

Салазки идет вслед за своим княжичем, до ушей Крутомила то и дело доносятся имена богов, скороговоркой вылетающих из губ юноши. Кажется, всех наших перечислил, северных да персидских присовокупил, элласских да хиндийских — туда же, вот и Виево племя поминает. Ну, а теперь совсем сказылся — молится княжичу, как богу. Хотя, что и говорить, четыре года в отроках пробыть — для него Крутомил навроде бога…

Полная, толстая, самодовольная луна над головой. Ишь, издевается! Мало заклятого камня, еще и воплощение ??? Может, стоит Ночной Хозяйке помолиться? «Что же это я? Тоже с ума схожу?» — одернул себя княжич, — «Поклонишься полному месяцу, бабьему божеству, назавтра проснешься, а у тебя — все мужеское отпало, да еще и щель зияет…».

— Ну вот, все дороги перепробованы, переезжаны, — молвил Долислав, остановившись прямо у камня, — вот и ручник твой, княжич, понюхай — родной ли, али подменный?

Крутомил нюхать не стал, и так все ясно! Что ясно? То, что нет пути вперед…

— Не пропускает нас камень, — всхлипнул Салазка, — и боги помочь не хотят!

— Дура ты, — урезонил юношу бывалый вояка, — может, коли не просили о заступке защитников нашим, уже поели б нас велеты ледяные!

Дружинники со страхом оглянулись по сторонам. Тут и там, за молодым ельником — очертания вековых деревьев, ну — точно сказано, велеты ледяные, и только…

— Нет нам пути вперед, — решился сказать слова позорные Крутомил, — поворачиваем назад!

Никто не возразил. Отряд развернулся и тихо двинулся. Нет ничего хуже, как идти назад, не исполнив поручения. Не услышит князь древлянский слов князя крутенского, что везет Крутомил в памяти своей, ибо нельзя такие слова препоручать свитку. Да и веры тем письменам не будет. Другое дело, если зовет на войну старого союзника сын-первенец княжеский, коего в Древле с малых лет знают, в полках по обок стояли…

Спешить нельзя, дружинники больше не понукают коней. Сделать привал? Хоть где-нибудь, пусть — посреди дороги? Или подождать, позади, всего в пяти верстах, не больше, проезжали избушку какую-то, вот доберемся до нее, может — отогреемся…

А по сторонам дороги — все та же ледяная стена, и месяц все так же над головой, свет его ярок и холоден. Было бы красиво, кабы не так студено! Стоп. Крутомил поднял глаза к небу. Они поворачивают то так, то — эдак, а Ночная Хозяйка все светит в лицо, будто кружит вслед за путниками. Да и самой не мешало бы продвинуться по небосводу!

— Заморочка все это, — пробормотал Долислав, заметив, как крутит головой княжич, — и месяц на небе — тоже околдован. Мы все еще во власти камня!

— И далеко ли его власть простирается? — спросил княжич.

— Может, и не далеко, да не в том вопрос!

— А в чем?

— Далеко ли мы от него ушли, от камня-то…

— Да уж пару верст, не меньше, — предположил Крутомил.

— Тогда, княжич, держись крепче в седле!

Дружинники стояли, не веря глазам. Ну, как такое может быть?! Если поначалу ходили кругами, дорога обманывала их, возвращая на прежнее место, это еще можно понять. Но ведь сейчас они ехали прочь от камня, никуда не сворачивали, не поворачивали — и оказались вновь у подножия валуна-колдуна. Причем — все с той же стороны!

— Не отпускает нас камень, — всхлипнул Салазка.

— Куда не направься, все — сюда возвращаешься…