Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса

Тут все объясняется просто: существует слишком много конфликтов интересов и слишком много проблем, чтобы допускать совмещение коммерческой и инвестиционной банковской деятельности. Обещанные выгоды от отмены закона Гласса — Стиголла оказались иллюзорными, а затраты — даже более значительными, чем могли себе представить критики отмены этого закона. Эти проблемы проявились особенно остро в отношении слишком крупных для краха банков. Настоятельную необходимость в быстром восстановлении закона Гласса — Стиголла можно подтвердить поведением в последнее время ряда инвестиционных банков, для которых торговля в очередной раз оказалась одним из основных источников прибыли. Легкость, с которой все крупные инвестиционные банки осенью 2008 года решили стать «коммерческими банками», вызвала тревогу: они предвкушали получение подарков от федерального правительства и, по — видимому, были уверены, что их безрассудное поведение не будет существенно ограничено. После этого они получили доступ к дисконтному окну ФРС и поэтому могли занимать почти под нулевую процентную ставку. При этом они знали, что защищены государственными гарантиями и потому могут продолжать все так же заниматься своими очень рискованными сделками. Такое положение дел следует рассматривать как абсолютно неприемлемое.

Слишком большие для краха

Как мы уже видели, все крупные американские банки стали слишком большими, чтобы можно было допустить их крах, не опасаясь за здоровье всей финансовой системы. Банки прекрасно об этом знали и потому, в полном соответствии с экономической теорией, брали на себя повышенные риски. Как уже отмечалось в главе 5, администрации Буша и Обамы внедрили новую концепцию: они утверждали, что некоторые банки слишком велики для того, чтобы их проблемы рассосались (или чтобы в них была проведена финансовая реструктуризация), то есть они слишком большие, чтобы применительно к ним можно было воспользоваться стандартными процедурами, побуждающими акционеров нести убытки и переводить держателей долговых обязательств в категорию акционеров. Вместо выполнения этих действий правительство фактически предоставило страховку (без получения страхового взноса) и для владельцев долговых обязательств, и для акционеров, что вело, помимо прочего, к подрыву всей рыночной дисциплины.

У проблемы слишком больших для краха банков существует очевидное решение — разделение их на отдельные составляющие. Если они слишком большие для краха, это значит, что они слишком большие и для существования. Единственным доводом в пользу существования этих огромных учреждении было утверждение о наличии значительной экономии, получаемой за счет эффекта масштабности, которой на самом деле не было. Этот аргумент можно выразить другими словами: так как эти учреждения действовали намного эффективнее, чем аналогичные заведения меньших размеров, то ограничение их размера приведет к значительному повышению затрат. Лично я никогда не видел никаких признаков того, что указанные эффекты проявляли себя в реальной жизни. Более того, факты свидетельствуют об обратном, о том, что слишком большие для краха или для финансового решения их проблем банки также являются и слишком большими для эффективного управления ими. Их конкурентное преимущество возникает лишь из их монопольной власти и скрытых субсидий правительства.

Эта идея вовсе не является радикальной. Для описания рассматриваемой здесь ситуации Мервин Кинг, управляющий Банком Англии, использовал почти те же самые слова: «Если некоторые банки считаются слишком большими для краха… значит, они непозволительно крупные»35. Пол Волкер, в прошлом председатель Федеральной резервной системы США, бывший одним из авторов доклада, опубликованного в январе 2009 года, также хорошо высказался по этому поводу.