Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса

В начале этого десятилетия я несколько раз приезжал в Исландию и предупреждал руководство страны о рисках проводимой им политики либерализации²⁸. В этой стране с населением около 300 тыс. человек было три банка, которые приняли вклады и купили активы на общую сумму порядка 176 млрд долл., что в 11 раз превышает ВВП страны²⁹. После драматичного краха своей банковской системы, случившегося осенью 2008 года, Исландия стала первой за более чем 30 лет развитой страной, которая обратилась за помощью к МВФ³⁰. Банки Исландии, как и банки в других странах, действовали с большим кредитным плечом и в условиях высоких рисков. Когда участники финансовых рынков поняли, каковы масштабы этих рисков, и начали выводить свои деньги, исландские банки (особенно Landsbanki стали привлекать деньги вкладчиков из Великобритании и Нидерландов, предлагая им надежные, как ледник, счета (по — исландски это звучит Icesaver, то есть обыгрывается и название одного из исландских банков. — Прим. перев.), подкрепляя свои приглашения высокими процентными ставками. Вкладчики наивно посчитали, что на этот раз им предложили «бесплатный сыр» — они смогут получить более высокую прибыль без риска. Может быть, они к тому же наивно полагали, что правительства их стран должным образом занимаются регулирующей деятельностью. Но, как и везде, регуляторы в первую очередь исходили из предположения, что рынки сами позаботятся о себе. Заимствования, сделанные за счет денег вкладчиков, лишь отсрочили час расплаты. Исландия, конечно, не могла себе позволить влить сотни миллиардов долларов в свои ослабленные банки. По мере того как люди, предоставившие свои средства исландским банкам, все лучше и лучше осознавали реальное положение дел, массовое изъятие денег из банковской системы этой страны становилось лишь вопросом времени; глобальный хаос, возникший после краха Lehman Brothers, лишь ускорил начало этого процесса, который в любом случае был неизбежен. В отличие от Соединенных Штатов, правительство Исландии знало, что оно не сможет оказать помощь держателям долговых обязательств и акционерам. Вопросы, на которые надо было дать ответы, формулировались так: будет ли правительство помогать выйти из кризиса исландским корпорациям, которые страховали вкладчиков, и в какой мере оно проявит свою щедрость в отношении иностранных вкладчиков. Великобритания в сложившейся ситуации прибегла к тактике силового давления и при этом зашла настолько далеко, что захватила исландские активы, воспользовавшись для этого положениями своего антитеррористического законодательства, а когда Исландия обратилась к МВФ и скандинавским странам за помощью, Великобритания настаивала на том, чтобы исландские налогоплательщики спасли деньги вкладчиков из Великобритании и Нидерландов, причем возвратили им вложения даже в большем размере, чем предусматривала страховка. При моем следующем посещении Исландии в сентябре 2009 года, то есть почти через год после описываемых здесь событий, гнев, вызванный этими требованиями, в этой стране был ощутим почти физически. Почему налогоплательщики Исландии должны расплачиваться за провал частного банка, особенно в условиях, когда иностранные регуляторы не смогли выполнить работу по защите интересов своих граждан? Одним из широко распространенных мнений, объясняющих решительную реакцию правительств европейских стран, является утверждение, что Исландия выявила существенный изъян в процессе европейской интеграции: «единый рынок» означал, что любой европейское банк может работать в любой стране. Но при этом ответственность за регулирование была возложена на ту страну, откуда такой банк родом. Однако при этом получалось, что, если регуляторы на родине банка не могли должным образом выполнить свою работу, граждане из других стран рисковали потерять миллиарды. Европа не хотела думать об этой проблеме и о ее далеко идущих последствиях и предпочла простой вариант — попытаться заставить маленькую Исландию заплатить по счету, сумма которого составила около 100 % ВВП этой страны³¹.