Крутой сюжет 1994, № 01

Оставшиеся двое, надо отдать им должное, очень быстро сориентировались в изменившейся обстановке, а то, что их товарищ всерьез и надолго выключен из борьбы, их не смутило. Ребята были молодые, подвижные, скопом — если о двоих можно так сказать не перли, а рассредоточились по обе стороны от меня, делая ложные выпады и замахи.

И мне, и им мешал восставший из праха Рындин, который бестолково прыгал, тыча кулаками в пространство — его обидчики успевали уворачиваться еще до того, как он успевал замахнуться. Рындина-то я и использовал, как прикрытие. Улучив момент, когда он бросился на одного из парней, а тот, схватив нападавшего за ворот куртки, просто шваркнул его об асфальт, я перепрыгнул через катившегося литератора и, сделав в воздухе разножку, залепил подъемом стопы в ухо молодому профессионалу, отчего тот прошелестел по твердой поверхности асфальта, словно сухой лист, гонимый осенним ветром.

Его напарник дрогнул, я это ощущал. На его месте я задал бы стрекача, чтобы выйти из боя с меньшими потерями. Он же предпочел сражаться, хотя и без прежнего напора. Я прыгнул в его направлении и, развернувшись в воздухе вокруг собственной оси, шарахнул его ногой по шее и ключице с такой силой, что у меня даже стопа заныла. Тут уж и третий террорист искушать судьбу не стал. После кувырка назад, который по законам физики он просто обязан был совершить после моего удара, молодой человек улепетнул достаточно быстрым спортивным шагом. Он мог, наверное, развить и большую скорость, но мой удар нарушил его координацию.

Оставленные им соратники опасности больше не представляли, хотя Рындин и пытался догнать одного из них, того, что пал первым от удара по затылку. Я остановил его, тем более, что двое-трое прохожих уже наблюдали за нами с улицы, а еще несколько жильцов с балконов.

— Оставьте их в покое, — посоветовал я. — Инцидент исчерпан, они никогда вас уже не тронут, честное слово, я за них ручаюсь.

— Вы-то как здесь оказались? — проворчал Рындин.

— Да уж оказался…

— Эк вы лихо с ними разделались. Умеет Гладышев кадры подбирать.

— Не совсем, — возразил я. — Умелый подбор, кроме профессионализма, должен гарантировать еще и личную преданность.

— Не тривиально вы мыслите… — он внимательно взглянул на меня.

— Опять вас удивляет переразвитый для моих занятий мыслительный аппарат. В функции «гориллы» думать не входит — вы об этом сейчас подумали?

— Ничего я не подумал, — ворчливо возразил он. — Идемте лучше ко мне, а то торчим здесь, как… — Он не нашел подходящего сравнения, заменив его каким-то неопределенным жестом. — Идемте, — повторил Рындин, легонько подталкивая меня в спину ладонью.

— Мои сейчас в отпуске, в отъезде, посему я, как всякий соломенный вдовец и к тому же представитель богемы не мог не превратить свою квартиру в нечто среднее между свинарником и берлогой, — мрачно предупредил меня Рындин. Он был очень озабочен чем-то и абсолютно трезв.

— Кофе, немного коньяка и вот это черствое творение кулинарного искусства, которое когда-то называлось пряником — предложил мне Рындин.

— Вы не на шутку разозлили Гладышева, раз он решился на такие действия, — кивнув в ответ на его предложение, сказал я. Он удивленно обернулся от плиты, держа в руке горящую спичку и забыв о ней до тех пор, пока не обжег пальцы.

— Вы связываете эти события с ним? — какая-то надежда на отрицательный ответ слышалась в его вопросе.

— А вы?

— Закономерное, конечно, предположение… — начал он.

— Никакое это не предположение.

— Тогда что? У вас есть какие-то сведения?

— Сведения есть у вас. А я, можно сказать, случайно оказался в нужном месте в нужный момент. Гладышев настроен в отношении вас весьма решительно. Ведь обычно он предпочитает уклоняться от скандала.

— Да, — задумчиво глядя на крышку кофейника, произнес Рындин. — А если скандал и случается, то он делает вид, что ничего не произошло. Последите за кофе, я вам сейчас кое-что принесу.

Вернулся он быстро, держа в руках несколько листков машинописного текста. — Вот, — сказал Рындин. — Этот материал уже в типографии. Сейчас, в данную минуту, может быть, набирается. Газета «Город» вам на глаза попадалась? Тираж порядочный — сто тысяч, сейчас это большая редкость. Ее главный редактор Гусев — мой давний знакомый. Порядочный мерзавец, конечно, но нос по ветру держать умеет. И эту статью взялся печатать из-за ее «жарености». Теперь модно изобличать «бывших», искать «деньги партии». А тут все присутствует.