Крутые горки XXI века: Постмодернизация и проблемы России

Есть ли в современном мире что-либо более унылое, чем политическая борьба традиционных левых с традиционными правыми? От перемены мест слагаемых сумма почти никогда не меняется. Что при левых, что при правых общество живет примерно одинаково. «Начиная с 1980 г. не было ни одной развитой страны, система социального обеспечения которой не урезала бы выплаты и не грозилась бы урезать их еще больше; единственной разницей между консерваторами и социалистами, такими как Блэр и Жоспен, является то, что последний обещает провести это более безболезненно» [Кревельд 2006: 501].

А ведь какие баталии разворачивались на политическом фронте в XX веке! Тогда многие избиратели ожидали от левых сил построения нового прекрасного мира и с радостью голосовали за обновление. Другие же полагали, что левый радикализм затянет человечество в катастрофу, и шли к избирательным урнам отстаивать консервативные позиции правых. Теперь это все позади, и люди начинают присматриваться к новым политическим силам, способным осуществить прорыв новой эпохи. Элвин Тоффлер, например, сделал предположение, что в будущем избиратели расколются на четыре группы: «глобалисты», «националисты», «регионалисты» и «местные патриоты» [Тоффлер 2001: 294].

Золотая вилка глобализации

Политическая интрига XX века сошла на нет примерно к 1980— 1990-м годам, когда стало ясно, что может социализм, а что не может. И дело даже не в провале советского эксперимента, отличавшегося наибольшим радикализмом. Дело в том, что практически всем вменяемым политикам и экономистам стало ясно, насколько цивилизованное западное общество способно осуществить перераспределение доходов от богатых к бедным без подрыва экономического фундамента общества.

Допустим, в какой-то стране победили на выборах неумеренные социалисты, стремящиеся взять и поделить существенно большую долю ВВП, чем принято в других государствах. При глобализации, когда деньги свободно перемещаются через границы, любая страна находится в «золотой смирительной рубашке» (см. главу 1). В итоге из этой страны начинается бегство капиталов. Через некоторое время рост ВВП снижается, а то и вовсе прекращается. Избиратели начинают беднеть. Вряд ли при такой ситуации они в будущем продолжат поддерживать столь радикальных левых политиков.

Возможно, на их место придут радикальные правые, которые резко порвут с популизмом и будут использовать лишь умные рекомендации экономистов, советующих снизить налоги, стимулировать рост, а бедным давать в руки удочку вместо рыбы, которую (как принято у левых) для них должен ловить кто-то другой. ВВП при таком подходе, скорее всего, будет неплохо расти, однако отказ от привычных социальных программ ради снижения налогов настроит к следующим выборам большую часть рядовых избирателей против столь непривлекательного «дикого капитализма». И радикальные рыночники проиграют.

Благодаря «золотой смирительной рубашке» мир попадает сегодня в так называемую золотую вилку глобализации, из которой любым политикам трудно выбраться без роковых для их партии последствий. Забудешь об экономике ради достижения социальных целей — богатые уведут деньги из страны. Забудешь о социальных целях ради экономики — бедные уведут голоса в пользу популистских партий. Существование подобной вилки обрекает в XXI веке как правых, так и левых на небольшие косметические реформы вместо серьезных трансформаций, которые казались неизбежными в прошлом столетии.

Естественно, в разных странах масштабы использования либеральных или социалистических рецептов могут быть несколько различны в силу национальных традиций (США в среднем либеральнее, Европа в среднем больше склонна к равенству), в общем-то, правым с левыми в идеологическом плане спорить особо не о чем. В ходе предвыборных баталий они цепляют друг друга по мелочам и не сулят златых гор, как делали популисты прошлого.

Однако из этого вовсе не следует, что старая политика умирает. XXI век создает новые вызовы, и на них должны будут отвечать новые политические силы. Отдельные признаки перемен уже четко прослеживаются, причем, казалось бы, на совершенно разных политических флангах.

Во Франции поговаривают о том, что крайне правая Марин Ле Пен (нынешний лидер «Национального фронта») — это уже не экзотический политический фрукт (каким был ее отец в эпоху своего партийного лидерства), а очень серьезное политическое явление. Да и в других странах правые радикалы становятся в последнее время значительно активнее. При этом нельзя сказать, что именно правый радикализм будет доминировать в будущем. Ведь он все чаще выступает на фоне левацкого антиглобализма, охватывающего миллионы простых граждан, которым не нравится всесилие транснациональных корпораций (ТНК).

Антиглобалисты и крайне правые