Крутые повороты

Так наступил очередной поворот в жизни мальчика. Он стал воспитываться в так называемом «финском» дошкольном детском доме. Здесь все ребята и обслуживающий персонал говорили только по-карельски или по-фински. Хорошо говорили по-русски только трое: повариха, завхоз и директорша Айно Витальевна. Ребята называли ее просто тяти (тетя) Айно. Обслуживали ребят одни женщины. Только один мужчина — завхоз крутился среди них и ребят. Он присматривал за хозяйством, ухаживал за лошадью, ездил в город за продуктами и по разным нуждам, топил баню. Хлопот у него было полно, и с детьми он общался мало.

Сережа быстро освоился с обстановкой и порядками в детдоме. Первое время у него было увлечение — заниматься фотоаппаратом. Он щелкал всех направо и налево, не думая о количестве снимков. Всем обещал:

— Приедет Веня и даст настоящие снимки.

Ему верили и не верили, но завидовали, особенно младшие ребятишки. Старшие же особо не церемонились. Один из них взял аппарат в руки, повертел и сказал, что аппарат испорчен. Интерес к фотоаппарату у ребят пропал. Потом кто-то фотоаппарат стянул, и он исчез бесследно. Со временем Сережа смирился с пропажей и даже не вспоминал о ней.

В первый год возникли сложности в общении с ребятами и воспитателями. Они все говорили по-карельски или по-фински. Сережа их не понимал, а они — его. В карельском языке были схожие русские слова, поэтому понять карелов было легче. Финский же язык освоить было сложнее. Сами ребята путались, смешивая карельские и финские слова. Так, шапка по-фински — хатту, по-карельски — шапку; мальчик по-фински — пойка, по-карельски — брихатчу… Песни и счет чаще вели по-фински: юкси, какси, колме, нелли… (один, два, три, четыре…). Айно Витальевна первое время уделяла много внимания Сереже:

— Ты, Сережа, не должен забывать русский язык!

Она часто уводила его в свой кабинет, усаживала на диван, читала ему книжки на русском языке, разговаривала, рассказывала сказки. Потом давала ему книжку с красивыми картинками, а сама садилась за стол и писала разные бумаги, занималась своим делом. Иногда Сережа засыпал на диване, и тетя Айно осторожно относила его в спальню. Часто с Сережей беседовала по-русски и повариха, попутно угощая его чем-нибудь вкусным.

В детдоме часто устраивались всякие игры с хороводами и песнями. Приезжали артисты. Устраивались разные праздники. Летом ребята ходили по полям, в лес, на речку. Купались и загорали. Зимой играли в снежки, учились и ходили на лыжах. Более взрослые ребята изучали основы арифметики и правописания. Самостоятельно читали простые книжки. Любили ребята ходить в свою финскую баню. Время летело незаметно. Прошло четыре года, как Сережа пришел в детдом. К этому времени он уже более свободно говорил и по-карельски, и по-фински, правда, иногда путая их вместе. Из всех событий наиболее ярко ему запомнилась гроза в одну из майских ночей. Почти до полночи страшно гремел гром, ярко сверкали молнии. В природе все грохотало, шумело. К полуночи от молнии загорелся в поле скотный двор. Отблески пламени отражались в спальне. Ребята были страшно перепуганы. Воспитательница как могла успокаивала их. Лишь к утру ребята немного успокоились и смогли заснуть. Скотный двор сгорел дотла, потушить пожар не успели. Днем ребята ходили смотреть на пепелище.

Как-то в конце мая Айно Витольевна позвала Сережу к себе в кабинет:

— Ты, Сережа, уже большой мальчик. Тебе пора в школу. Еще в прошлом году тебе надо было начинать учебу, но ты в ту пору приболел и мы не пустили тебя учиться. Ты все уже понимаешь. Тебе нужно учиться в русской школе и жить с более взрослыми ребятами. Ты завтра поедешь со мной в Петрозаводск и будешь жить в детдоме, из которого приехал сюда. Согласен?

— Согласен, — тихо пролепетал Сережа и невольно слезы брызнули из его глаз. Он прижался к тете Айно и плакал навзрыд, содрогаясь всем телом. Тетя Айно тоже плакала, ее слезы капали Сереже на голову, плечи. Сережа как бы впервые почувствовал материнскую ласку. В сознании мигом пронеслась вся его пока недолгая жизнь. Здесь он так привык к ребятам, обстановке, к заботам тети Айно. И опять нужно куда-то ехать. Но в то же время он понимал, что это неизбежно. Немного успокаивало и то, что возвращается он в тот детдом, который стал его первым приютом.

На следующий день утром Сережа собрал свои немудреные пожитки. Вместе с тетей Айно сели на телегу и поехали на вокзал. Ребята провожали их, грустно улыбаясь. Долго махали вслед руками, пока телега не скрылась за деревьями. В поезде Сережа и тетя Айно говорили мало: чувствовалась горечь разлуки. Вечером приехали в Петрозаводск. Тетя Айно отвела его в детдом, быстро распрощалась, сказав:

— Я еще загляну к тебе, Сережа. Посмотрю, как ты устроился.

Вот и опять настал поворот в судьбе Сережи. Теперь его уже редко так будут звать, чаще просто Сергей или Серега. Обживался Сергей на новом месте, вернее, вновь на старом месте тяжело. Его многое угнетало, хотя он сам не понимал почему. Сразу же вспомнилась семья, в которой он не был четыре года. Что с ней? Как там?