Крутые версты от Суры

- Вася, все хотят, но не бросаются же так.

- Ты в лагерях, в плену был?

- Конечно, был.

- Так что ж ты мне гут талдычишь?

- Да пойми, тут же на нас люди смотрят. Почитай, вся Европа.

 -Плевать я хотел на твою Европу!

Поговорил и с Кармалигой, правда, в бараке, после работы.

- А здоров ты вкалывать, дядя Ваня.

- Работаю, как могу. Слава богу у Советов научился.

- Да, крепко работаешь. Вот не пойму я, Иван Иванович, что так стараешься?

- Как что? Ты сегодня пинком под зад получил?

- Было дело.

 - А я не хочу! Ты понимаешь, не хочу, чтоб надо мной измывались. Вот и вкалываю. И ты ко мне с такими разговорами не лезь! Подумаешь, учитель нашелся.

Естественно, к таким разговорам прислушиваются и остальные, вмешиваются, спорят. Большинство, особенно молодежь, на моей стороне. Многие отмалчиваются, хитрят, маневрируют. Тут еще стали приносись фашистские газеты на русском и украинском языках. Оказывается, лагерное начальство их выписывает для нас.

Газеты эти читаем все, благо грамотные. Особенно нравятся они Кармалите и его сподручному Леньке, которого прозвали Ленькой-арийцем. Об этом гадёныше придется поговорить особо. Лет ему 19-20, маленький, чернявый, с плутоватым черными глазами, сын сельской учительницы, до войны окончил 10 классов. Со всеми, а особенно со мною, ласков, подхалимист. Хитер до того, что до самого конца его так до конца и не разоблачили. А был он, оказывается, осведомителем у лагерного начальства.

Те газеты, которые нам приносили, заняли позицию эдаких сердобольных нянек. Дескать, мы знаем, вам нелегко вдали от родины, на чужбине, но ничего, потерпите, вот освободят доблестные немецкие войска от большевиков, вашу родину, и вы снова вернетесь на "ридну Вкраину" и будете жить и наслаждаться свободой. Приводились уроки немецкого языка, правила грамматики. Умилительно учили правилам хорошего тона, как держать вилку, нож, кушать рыбу и многое другое. Конечно, эту жалкую стряпню никто всерьез не принимал, смеялись, негодовали, ругали. Но на некоторых это повлияло. Например,

Кармалита стал поговаривать о засилии кацапов на Украине. Результатом всего этого явилось то, что русских отделили от украинцев: они остались в одной комната, а мы в другой. Конечно, от этого ничего не изменилось, только нам стало свободнее говорить. И невдомек нам, дуракам, тогда подумать: "А откуда же немцы узнали, кто русский, а кто украинец. Ведь по документам мы все украинцы" Невдомек подумать, что среди нас завелся предатель! Это был, конечно, Ленька-ариец.

Между тем жизнь шла вперед. Осенью 1942 с лагерей “остарбайтеров “ по всей Германии сняли охрану. Для нас это было как-то незаметно, да и куда пойдешь в этом отрепье? На левой груди нам прикрепили знак "Ост", велели без этого знака в городе не появляться.

В конце каждого месяца выдавалась зарплата в конвертах. Как уж высчитывали ее - трудно сказать, но сумма была не одинаковая. В среднем по 20 марок. Это половина зарплаты, а другая половина, как - будто удерживалась за что-то, не то за "освобождение", не то на "оборону", точно не знаю. Да и с этими деньгами вначале не знали, что делать. Играли в очко, покупали конверты, бумагу и прочую мелочь. А продукты и одежда были на карточки, а их у нас нет. Но вскоре нашли и им применение: поляки и иностранцы стали продавать поношенную одежду, рубашки, галстуки. Выяснилось, что никто не умеет повязать галстук. Пришлось мне открыть курсы по этому делу. Скоро научились. Теперь ребят не узнать, принарядились, похорошели.

Вернулись из Райхенау Ванька-москвич и "сынок" Миша. Их стали усиленно подкармливать, делясь своим пайком. Вернулись и те трое бежавших, рассказали об ужасах, которые пришлось пережить в штрафном лагере Райхенау. До нас это пока не доходит. Это ведь только рассказ! Самому пережить - совсем другое дело.

Начальники лагеря у нас менялись часто. Этот оказался эсэсовецем спортивного вида, порывистый в движениях, с армейской выправкой. Меня он сразу возненавидел, наверное, ему уже рассказали обо мне. Меня стал называть не по номеру, как остальных, а по фамилии с искажением (писарь напутал).

- Прищепа, куда направился?

- Прогуляться.

-Садись, успеешь. Ты вот что про меня думаешь? Солдафон, дурак? Скажи, думаешь так?

-Что мне про вас думать, герр лагерфюрер, вы начальник, офицер, наверно, а я простой рабочий.

- Вы знаете, что такое СС?

- Нет, откуда мне знать?

-Хитришь ты все, Прищапа. Ну ладно, хитри, я тебя все равно отправлю в Райхенау. Ты знаешь, что такое Райхенау?

- Слышал. А за что отправите, господин лагерфюрер?

 - За что, за что. Найдется, за что. По крайней мере узнаешь, что такое Великая Германия. А то разжирели тут на немецких хлебах. Так ты, говоришь, не знаешь, что такое СС? Ну, слушай, так и быть, расскажу!

Ехали мы на фронт. Вся дивизия СС. Эшелон остановился в каком-то польском городе. Один солдат повел в магазин за хлебом, идем, ждем - солдата нет. Эшелон задерживается. Пошли искать.

Пришли в магазин. Солдат лежит в крови на полу. Зарезали кухонным ножом. Никого больше там нет. И что мы сделали?