Круз

‒ Это так, она моя бабушка. — Нервно сжимаю и разжимаю пальцы на руке. — Я только прилетела, и понятия не имею, что происходит.

‒ Доктор Олсен спешит в больницу. На этой неделе он дежурит.

‒ Он специализируется на сердце, ‒ шепчу я.

‒ Да, через несколько минут Мария отправится на чрезвычайное тройное шунтирование.

‒ Я должна её увидеть, ‒ проношусь мимо мужчины, не дожидаясь его ответа.

Доктор МакХьюз хватает меня за предплечья, прежде чем я успеваю выйти из приёмной.

‒ Твой отец не хочет пойти с тобой?

Повернувшись к сломленному мужчине, протягиваю ему свою ладонь. Понадобилась помощь нескольких бойцов, чтобы поднять папу на ноги. Прежде чем сжать мою руку, он кивает им со всей признательностью. Я всегда буду восхищаться телом и силой своего отца. Он, как современный Халк. Человек, что возвышается над всеми.

Рука об руку, мы идём по коридору. Papi почти до боли сжимает мою ладонь.

‒ Я пришёл домой на обед, и нашёл её на полу кухни, ‒ прошептал он.

Моя хватка на его пальцах становится чуть сильнее.

‒ Она готовила тамале к сегодняшнему семейному ужину.

‒ Papi, ‒ прошептала я между рыданиями.

‒ Я не могу потерять свою madre [11].

Его голос сломался, вызывая боль, пронзившую мой позвоночник.

Мой папа, герой и защитник — он разбил моё сердце всего шестью словами. Аbuela в течении многих лет была нашей опорой. Она дарила нам надежду, когда той не было. Ей удавалось приготовить еду, когда в доме не было и крошки. Она поддерживала моего отца, после того, как ему надрали задницу, и он изо всех сил сражался за то, чтобы вернуть свой титул чемпиона. Я могла бы сказать ей, что собираюсь в школу клоунов — и аbuela сияла бы от счастья и гордости.

Мы входим в небольшую предоперационную, где я едва ли узнаю хрупкую фигурку своей бабушки. Она всегда была воплощением силы и стойкости. Сжимая руку отца, я с трудом переставляю ноги.

‒ Моя малышка, ‒ с усилием она поднимает с кровати руки.

Я чертовски тороплюсь к ней, и, спрятав лицо на её груди, обнимаю женщину.

‒ Я дома.

Papi движется к противоположной стороне кровати, и берёт её за руку.

‒ Ты должна закончить тамале.

Её голос тих.

‒ Хорошо, ‒ прерываю я женщину.

Тамале — последнее, о чём ей стоит беспокоиться.

‒ Ты должна найти и хороший кусок задницы тоже, сладкая, ‒ слабо улыбается бабушка.

Я смеюсь. Она никогда не оставляла идею выдать меня замуж. Аbuela хотела видеть меня беременной и счастливой. Мы все знаем, что бабушка была бы очень даже не против дома с кучей маленьких bambinos [12], о которых могла бы заботиться.

‒ Посмотрим, ‒ подмигиваю ей.

‒ Пришло время, ‒ отпустив ладонь папы, она похлопывает себя по груди. — Моё сердце поизносилось.

‒ Нет, ‒ шепчу я. — Пожалуйста, я навсегда вернусь домой, и выйду замуж за Хуана или Стива. Как захочешь, ‒ умоляю женщину.

Бабушка слабо улыбается на это.

‒ Обещаешь?

Я киваю.

Она вновь хватает отца за руку.

‒ Я устала. Я стара, и за эти годы уже познала счастье. Вы двое — позаботьтесь друг о друге. Вы навсегда останетесь моим миром. Я всегда любила вас.

‒ Madre.

‒ Сын, пришло время научиться самостоятельно стирать своё нижнее бельё, и найти хорошую женщину.

Даже на смертном одре, бабушка всё так же поучает нас.

‒ Отпустите меня, ‒ ясно и уверенно произносит женщина.

Мы с папой держим её. Опускаю лицо к щеке бабушки, вдыхая её запах — это мой дом. Papi наклоняется к плечу женщины. Мы оба преклонились перед нашей опорой, молясь вопреки всему.

В помещение входят медсестры — и я узнаю некоторых из них. Когда я вновь замечаю доктора МакХьюза, то начинаю умолять:

‒ Пожалуйста. Пожалуйста. Позволь мне пойти туда. Ей нужна её семья.

Мужчина покачал головой.

‒ Она никогда не была в больнице, и ненавидит врачей. Пожалуйста.

Он долго молчит, прежде чем, наконец, кивнуть.

‒ Только до ассистентской. Ты не сможешь последовать в операционную.

‒ Хорошо, спасибо. Я хочу держать её за руку.

Больница мне знакома, потому я спешу облачиться в форму моего размера. Я успеваю провернуть это за то время, пока они готовятся к тому, чтобы увезти бабушку в операционную. И когда за нами закрывается автоматическая дверь, я вижу Джага рядом с папой.

Почувствовав нежное прикосновение к своей руке, опускаю взгляд.

‒ Ты особенная девочка, Лейла, ‒ произносит аbuela каждое слово на испанском.

Я плачу. Мне не хватает грёбаной смелости, чтобы ответить. Мы минуем несколько поворотов, продвигаясь дальше по длинному коридору. Я понимаю, что мы приближаемся к той точке, где мне следует отпустить её — но я не могу.

‒ Я прожила так долго из-за тебя. Когда мои друзья умирали, именно ты держала меня молодой. Позаботься о своём отце, сделай тамале, будь счастлива, научи своих детей разговаривать на испанском, и, Бога ради, выйди замуж за хорошего мужчину.

Она закрыла свои глаза.

‒ Abuela. Abuela! — Кричу я всё громче и громче.

А после сигнал остановки сердца взрывает мои барабанные перепонки.

‒ Нет. Нет. Нет.

Доктор МакХьюз обнимает меня, прижимая к своей сильной груди.

‒ Ей бы не хватило сил пережить операцию. Это к лучшему.