Кружевница. Романы

Анжель развешивала простыни на лугу. Между колышками были протянуты параллельно четыре веревки, и сложенные пополам простыни надувались и полоскались на свежем ветру. Анжель была мила в легком платьице, которое ветер задирал выше колен. Закрепляя белье прищепками, она высоко поднимала руки, вставала на цыпочки и чуть покачивалась. Это увидел Жюльен. Он подошел к ней.

— Постойте, Анжель! Я помогу вам.

— Я почти управилась, месье Жюльен!

Она обернулась и встретила мальчика ясной улыбкой. И в то же мгновение ветер приподнял еще не закрепленную простыню и сорвал ее с веревки.

Жюльен и Анжель одновременно присели на корточки, чтобы подобрать простыню. Она взглянула на него: он тоже глядел на нее. Оба расхохотались. Анжель поднялась первой и стала старательно разглаживать простыню, которую Жюльен держал за другой конец. Он резко дернул ее на себя. Но Анжель не выпустила ее из рук.

— Это не работа, месье Жюльен! — строго сказала она и залилась смехом.

Тогда Жюльен дернул изо всех сил, но Анжель держала крепко, и вышло так, что он подтянул ее к себе вместе с простыней. Она свалилась на землю, корчась от смеха, но не пыталась встать. Она лежала навзничь, упираясь головой в колени Жюльена, смотрела на него и молчала.

Он нагнулся и прильнул долгим поцелуем к ее рту, приоткрытому в немом вопросе. Анжель закрыла глаза. Мгновение спустя они скатились вниз по склону, а простыня завернулась вокруг них, только ноги торчали наружу. Белое чудовище, у которого было по паре ног с каждой стороны, извивалось у основания пригорка.

— Не так, месье Жюльен! Надо лечь в одну сторону!

— Ты думаешь?

Какая-то тряпка залепила ему рот, не давая дышать, он отбросил ее, он не знал, простыня это или платье, он ничего не видел, но ощущал на лице невыразимо нежное прикосновение. И в то время как Анжель извивалась и постанывала в его объятиях, кончиком носа, губами и языком он натыкался на мягкие, гладкие, податливые выступы и неровности.

Вскоре он осмелел и стал обследовать ложбину между двумя нежными холмами. В этой местности влажные впадины были столь же чарующими, сколь и прохладные вершины, которые Жюльен с сожалением покинул.

Здесь мягкие очертания холмов возвышали чувствительную душу путешественника. И в порыве благодарности он славил мудрого Творца гармоничной природы. А там сердце его сжималось при виде узкой темной расселины, в чьи глубины никогда не проникали благодетельные лучи солнца.

Однако из всех приманчивых пейзажей Жюльен сердцем избрал именно этот. И отправился туда, забыв на время об остальном.

В самой глубокой расселине он нашел себе укромное пристанище. Там усталый путник прилег на ложе из мягкого мха, перед тем как снова пуститься в дорогу. Дальше ущелье становилось все шире, растительность на его склонах — все гуще. Среди высокой травы бежал ручей. Жюльен решил, что нигде не найдет лучшего места для отдыха. Теплый, напоенный благоуханиями воздух располагал к лени. Здесь можно было вдоволь напиться; вполне вероятно, здесь также найдется что поесть.

— О! О! Что вы со мной делаете, месье Жюльен?

Жюльен не намерен был отвечать, пока не подкрепится как следует после долгого пути. И вскоре простыня заворочалась с такой силой, что Жюльен, в свою очередь, воскликнул:

— О! О! Что ты со мной делаешь, Анжель?

— А что, не надо, месье Жюльен?

— Надо! Надо!

Так два юных создания нашли друг в друге источник блаженства. Анжель такое деликатное обхождение нравилось гораздо больше, чем грубые наскоки Матье. А Жюльен в своей неискушенности начинал думать, что только рот достоин наслаждаться нежными и восхитительными прелестями противоположного пола.

Глава пятьдесят вторая. Как благодаря Жюльену никто в замке не стал рогоносцем

Вскоре и на кухне, и на скотном дворе, и на мостках для стирки, и в поле стали поговаривать, будто последний оставшийся в доме мужчина, скорее ангел, чем человек, умеет делать дамам детей через ухо, что уже давно казалось несбыточной мечтой!

Мадам Лакруа была на седьмом небе. Каждый вечер она увлекала Жюльена в свою комнату и достигала экстаза, отдаваясь противоречивым движениям души. Анжель ежедневно стирала белье и развешивала его с помощью Жюльена. Даже Жюстина с готовностью простила молодому человеку его первую неудачу и пускалась бродить с ним по окольным тропинкам, вкушая невинные радости на свежем воздухе. Таким образом, благодаря Жюльену, который довольствовался малым, ни Антуан, ни Матье, ни даже месье Лакруа не стали рогоносцами в полном смысле слова.

Отзвук этой славы достиг ушей Лизелотты. Она пожелала, чтобы Жюльен по утрам намыливал ей спину в ванне.