Кружево и сталь (СИ)

О Тартар, как всё могло лишь за пару недель так усложниться? Столько веков он прожил в относительном покое, и годы проносились мимо него, как дни. Но, встретив Пельку, Арей не просто развернул свою жизнь на сто восемьдесят градусов, он перевернул её с ног на голову.

Оглянувшись через плечо, мечник заметил, что девушка уже покинула их наскоро сооруженный шалаш и хлопотала вокруг потушенного накануне костра. Её тощие руки ерошили отсыревшие за ночь поленья. Она была босая, на носу небольшая царапина.

В груди мужчины что-то болезненно скрутилось и толкнулось. От неожиданности приложив руку к пульсирующей точке, Арей удивленно выдохнул. Там давно уже была сосущая пустота, которую ничем нельзя было заполнить. Но сейчас что-то упорно полыхало между его ребер, причиняя нестерпимую душевную боль и наполняя позабытым теплом. Он почувствовал, как оковы мрака на мгновение перестали стягивать его железными тисками и дали вдохнуть полной грудью. Он почувствовал себя живым.

Тяжело ступая, Арей приблизился к огню и уселся рядом с Пелькой. Она уже достала из льняной сумки скудные припасы и разложила их на плоском камне. Подняв на мечника глаза, девушка улыбнулась чуть грустной улыбкой и поинтересовалась осипшим со сна голосом:

— Может, вы скажете, наконец, куда мы направляемся?

Мужчина взял из её рук короткий нож, с которым девушка не расставалась, и принялся нарезать большими кусками тушку кролика. Он поймал его вчера и освежевал, а Пелька зажарила на костре. Это была их первая нормальная пища с тех пор, как они покинули место последнего пристанища Камень-головы.

Арей медлил с ответом, потому что сам ещё толком не знал, куда им держать путь. Будь он один, всё было бы проще, но с ним Пелька, и он не может бросить её. Не бросил бы, даже если захотел.

— Пока не знаю, — размеренно проговорил он, передавая девушке кусок крольчатины. Та сразу впилась в сочное мясо мелкими белыми зубами. — В Запретных землях нам делать нечего. В мире лопухоидов я не был уже несколько столетий. Остается лишь одно место.

— Какое? — поинтересовалась Пелька, отирая запачкавшийся жиром подбородок.

— Лысая Гора, — ответил Арей, — но телепортировать из Запретных земель мы не сможем. Хоть Камень-голова и исчез, рисковать не стоит. Так что вернемся в Приграничье, там у меня есть пристанище. Я прихвачу кое-что с собой, и мы отправимся на Лысую Гору.

— Хорошо, — кивнула девушка, блаженно щуря глаза и растягиваясь вдоль костра. Судя по всему, ей было всё равно, что это за гора такая и почему именно там они будут в наибольшей безопасности. Она привыкла разбираться со всем на месте.

Арей следил за ней исподлобья. Ему нравилось наблюдать за Пелькой. Она вся была словно сгусток противоречий. То смелая до безрассудства, то вдруг трепетная, как лань, пугающаяся любого шороха леса. Порой она могла болтать без остановки, изматывая мечника бесконечными вопросами и пространными монологами. А затем вдруг замолкала на несколько часов, и взгляд её подергивался тоскливой дымкой. Арею нравились её живость и непосредственность, и милая застенчивость, которую девушка прятала за нарочитой грубостью.

А ещё ему нравилось её худое, гибкое тело, глаза цвета ореховой скорлупы и насмешливая линия губ. Когда Пелька разводила костер или рвала еловые ветки для их шалаша, он следил глазами за движениями тонких рук. По вечерам, когда эти самые руки изящным движением поднимали наверх волосы, чтобы они не мешали во сне, взгляду Арея открывалась длинная белая шея. Ему хотелось незаметно приблизиться и осторожно подуть на тонкие влажные завитки волос, падавшие на выступающие шейные позвонки. А ночью, когда во сне девушка неожиданно прижималась к его бедру, у мечника перехватывало дыхание и он резко откатывался на другой конец самодельного ложа. Однако по утрам Арей неизменно просыпался в кольце её рук.

Что же ему с ней делать?

***

Через час, затоптав костер и тщательно скрыв следы своей ночевки, Арей и Пелька двинулись в путь. Барон мрака был угрюм. Он о чем-то сосредоточенно думал и время от времени быстрым и цепким взглядом окидывал дорогу.

Пелька же, напротив, была бодра и улыбчива. Чем дальше они удалялись от места гибели Грустного и всего их отряда, тем больше оживала девушка. Её юность и жизнелюбие не позволяли Пельке долго унывать, а потому кандалы грусти постепенно спадали, и она становилась всё более разговорчивой.

— А почему мы каждый раз стараемся спрятать наши следы? — спросила девушка, когда они с мечником вышли на широкую каменную тропу и направились на восток.

— Я не хочу, чтобы кто-то смог напасть на наш след.

— Зачем кому-то искать нас? Частица Камня-головы у того человека с посохом. Все наши погибли, все противники тоже. Миссия провалена, но не по вашей вине. Разве вы кому-то ещё нужны? — удивилась Пелька.

Мужчина невесело усмехнулся.

— Во-первых, в Запретных землях ты всегда кому-то можешь пригодиться. Или как приманка, или как наживка. В крайнем случае, как ужин. А во-вторых, моей миссией было умереть. Но я жив, и мне за многое придется держать ответ.