Кружево и сталь (СИ)

— Ох! — послышался изумленный вскрик Пельки. — Где это я умудрилась поставить такую царапину! Гляньте!

Но Арей уже поспешно поднялся и, отводя взгляд в сторону, глухо произнес:

— Я пойду омоюсь, пожалуй.

Прихватив оружие и ни разу не обернувшись, мужчина тяжелым шагом спустился по склону холма, на котором они решили заночевать. Вечер ещё не угас, и пламенный диск солнца только полчаса назад неохотно начал сползать к горизонту. Но путники так вымотались за этот день, что решили пораньше устроиться на привал.

Место нашла Пелька. С противоположного берега она увидела отвесный склон, с которого низвергался небольшой водопад. Сам холм был зажат скальными стенами и казался местом уединенным и идиллическим.

И вот теперь Арей стоял у его подножия, медленно скидывая пропитавшуюся потом одежду. Задержав дыхание, он встал под холодные струи водопада, монотонно несущиеся вниз. Мечник надеялся, что ледяная вода остудит его разум и тело, но это не помогало. Чертова девчонка!

Зачем только он заметил тот синий платок на грязных досках моста чуть больше месяца назад. Зачем он потянул его к себе, запустив тем самым процесс необратимых изменений, и кости домино стали рушиться одна за другой.

Он позволил себе привязаться. За этот короткий месяц, показавшийся ему вечностью, он не заметил, как взошли в нём ростки симпатии. Как эта симпатия стала взаимной и расцвела влечением и заботой. Как всё это в конечном итоге стало слабостью.

Его слабостью.

Его гигантской брешью.

В бессильном гневе Арей ударил кулаком по влажной скале. Костяшки тут же взорвались болью, и камень окрасился алым. Мужчина тупо смотрел на свою кровь, стекающую вниз, а через мгновение её смыли струи водопада.

Присев на небрежно брошенный плащ, чтобы обсохнуть, Арей резким движением провел рукой по волосам. За последние недели в них и в густой бороде засеребрилось ещё больше седины. А маленькая точка в центре груди пульсировала всё болезненней.

Когда мечник вернулся на плоскую вершину склона, Пелька уже развела огонь и разложила их скромный ужин на две кучки — ему побольше, себе поменьше. Она была всё ещё босая, но юбку натянула почти до самых пят, следя за Ареем ироничным взглядом. Однако в глубине притаились настороженность и смущение.

Не сказав ни слова, мужчина уселся у костра и взял протянутую девушкой миску. Они ужинали в полном молчании, слушая треск прогорающих веток и шум воды, разбивавшейся внизу о скалистые выступы холма. Пелька смотрела на огненные отблески, рисующие на примятой траве причудливый узор. Арей смотрел на Пельку.

Когда она поднялась, чтобы забрать у него опустевшую посуду, взгляд её упал на разбитую руку мечника. Нахмурившись, девушка присела рядом.

— У вас кровь, — она оторвала от подола небольшой кусок льна и, смочив его водой из своей фляжки, осторожно приложила мокрую ткань к ранам. Аккуратно, стараясь не причинить боли, она промокнула кровь, а затем растерянно посмотрела на Арея. Тот следил за ней расширенными зрачками, так и не произнеся ни звука.

Он по-прежнему молчал, когда девушка склонила голову и прижалась к ссадинам теплыми губами. Касание было невесомым и длилось всего несколько секунд, но, когда она отстранилась, место поцелуя жгло, как клеймо.

— Девочка… — едва различимый шепот замер у мечника на губах.

Так нельзя, вертелось у него в голове.

Этот запрет назойливо дробился и гудел в ушах, когда внезапно Арей одним резким движением сгреб платье на её груди и притянул к себе. Пелька всё ещё сжимала его вторую руку, глядя, как мужчина наклоняется к ней, медленно, будто давая возможность одуматься. Ей или себе.

Но ни один из них не успел этого сделать, потому что в следующее мгновение их губы встретились.

Много, много лет назад Арей уже ощущал нечто подобное — сияющий, дурманящий восторг. Он вдыхал его, давился им и боялся расплескать, как вино в наполненной до краев кружке. Но в этот раз — по-другому. Всё было иначе сейчас, когда его губы сминали губы девушки и заглушали её робкие протесты.

Пелька не была против поцелуя. Скорее, против самой себя, против неумолимого, пугающего своей силой чувства к этому мрачному мужчине, что зрело в ней с первого дня их встречи. Его губы были сухими и обветренными, от него пахло дымом и потом.

Большое, грузное, но прекрасное в своей убийственной свирепости животное.

Её никто никогда так не целовал. Нет, неправильно.

Её никто никогда не целовал.

До него.

Подтянув девушку повыше и усадив к себе на колени, мечник просунул свою широкую ладонь в вырез платья, стараясь добраться до груди. Пелька была робкая, податливая, и это опьяняло.

— Открой рот, — выдохнул он, не прекращая поцелуя, отчего слова прозвучали приглушенно. — Впусти меня, не бойся.