Крылатая дева Лаэрнике

Придя в себя, я обнаружила, что лежу в кровати под балдахином. Я не сразу сообразила, что это кровать Лаэрнике. И я совершенно не помнила, кто принес и положил меня сюда.

Все тело болело, словно до этого меня били железными цепами.

Лаэрнике сидела на деревянном стуле рядом с моей постелью. Волосы ее были распущены, крылья она спрятала под серым плащом. Ее тонкие пальцы перебирали четки, губы чуть шевелились — она молилась. Что-то меня в ней беспокоило.

— Альмира, я приготовила тебе ванну с целебными травами, — сказала Лаэрнике, увидев, что я открыла глаза. Теперь я поняла, что вызвало мое беспокойство. Ее взгляд. Какой-то грустный и будто погасший…

— Спасибо, Лайни. — Я приподнялась на руке: — С тобой все в порядке?

— Со мною — да, — ответила она. — А с тобой вчера было что-то страшное. Ты сама укусила себя за руку и превратилась в зверя. Альмира, пожалуйста, больше так не делай.

Я кое-как села на кровати — казалось, болела каждая мышца.

— Лайни, понимаешь, это такая военная хитрость, — попыталась я объяснить. — Чтобы испугать противника. Мне случалось так побеждать, не убивая врага. А внутри я ничуть не изменилась. Ты же умеешь читать душу и сама можешь посмотреть.

Лаэрнике нерешительно взяла меня за руку и посмотрела мне в лицо. Потом легонько провела кончиками пальцев по моему лбу.

— Да, ты не изменилась. — Она улыбнулась почти что прежней улыбкой: — Альмира, я помогу тебе дойти до ванны! А потом тебя немножко полечу. Пожалуйста, не отказывайся, ведь тебе сейчас это и правда нужно.

С помощью Лаэрнике я кое-как забралась в медный чан. Мельком осмотрела свои "повреждения" — так, ничего особенного: синяки, царапины, содранная кожа, неглубокий порез на предплечье… Беспокоиться не о чем. Гораздо больше меня беспокоило состояние Крылатой. Такое ощущение, что у Лаэрнике исказилось восприятие. Ведь раньше она тонко ощущала все движения чужой души, а теперь не могла разглядеть, что мое состояние берсерка — лишь внешнее, маска, которую я надеваю при необходимости! А она приняла маску за мою суть. Но это ладно. Как бы только она не приняла за суть лощеную маску Диего де Геррера…

Горячая вода с ромашкой и лавандой оказала свое благотворное действие, и мне стало легче. Я сидела в чане, обхватив руками колени. Лаэрнике легонько массировала мои плечи. Да, видимо, я права. Вот и сейчас Лаэрнике ничего не замечает. А раньше она непременно бы спросила, что меня беспокоит…

— Лайни, посыльный не приносил писем? — спросила я.

— Приносил, утром, — ответила Крылатая, продолжая массаж. — Ты спала, и я не стала тебя будить.

Я встрепенулась:

— Лайни, дай посмотреть!

Лаэрнике легким движением скользнула к трюмо и взяла лежавшее на нем письмо. Подала мне. Сорвав печать, я развернула бумагу. Да, это от дона Родриго. Четким и стремительным, словно летящим почерком дон Родриго де Альвез извещал, что освобождает меня от службы. К письму прилагалась расписка, по которой я могла получить сумму, необходимую для того, чтобы купить коня, провиант и покинуть город… Я скрипнула зубами и выронила письмо. Похоже, я потеряла надежного союзника и хорошего друга. Навряд ли дон Родриго сможет простить мне то, что случилось.

Ладони Крылатой мягко легли мне на плечи:

— Альмира, тебе кто-то написал плохие слова?

— Лайни, — я больше не могла сдерживать слезы. — Я не имела права допустить, чтобы этот тип поцеловал тебя. Теперь Господь не простит меня… и я себя не прощу…

— Пожалуйста, не плачь, — Лаэрнике погладила мои плечи. — Ты же сама говорила, что все, что ни делается, — к лучшему. И если так случилось, значит, Господу это было угодно.

По настоянию Лаэрнике после ванны я легла, и она начала растирать меня душистым маслом из Синны, разогревающим кожу и активирующим кровообращение. Я закусила зубами подушку, чтобы не реветь. Теперь я отчетливо ощущала, что между мной и Лаэрнике встала незримая преграда, возведенная этим проклятым поцелуем Диего де Геррера. И я не знала, как ее пробить.

— Альмира, — задумчиво проговорила Крылатая, — мне кажется, я могу его полюбить. Нет, я должна… я хочу полюбить его!

Глаза ее лихорадочно блестели. Я рывком села на кровати:

— Лайни! Послушай… Ты веришь мне?

— Верю, — кивнула она. Я взяла ее за руки:

— Забудь про дона Диего. Есть человек, который уже много лет любит тебя. По-настоящему любит. Человек с грустными глазами, который принес тебя в город. Который помог тебе собрать рисунки возле собора…

— Я не помню, — беспомощно проговорила Лаэрнике. Я сжала ее руки:

— Лайни, родная моя. Постарайся вспомнить. Его зовут Родриго де Альвез. А дон Диего погубит тебя. У него две души — одна от Бога, а вторую он получил, когда заключил сделку с дьяволом. И вторая постепенно берет верх.

— Но тогда его надо спасти! — порывисто воскликнула Крылатая. — И я должна это сделать!

— Его спасет только Бог, и мы можем лишь молиться об этом… Хорошая моя, прошу тебя, поверь мне! Не отдавай ему свою любовь!