Крылатая гвардия. «Есть упоение в бою!»

– Хорошо. Приходи на рассвете. Постараюсь тебя перебросить.

После налета «фокке-вульфов» для меня многое становится неясным, странным. Я не понимаю, что это – нераспорядительность командования или общее пренебрежение к слабеющему день ото дня противнику? Такое скопище людских резервов и техники, и все вдруг без прикрытия с воздуха. Необходима хотя бы пара, звено истребителей. Хуже того, в огромной массе техники немало зенитной артиллерии, но стволы орудий опущены вниз, накрыты чехлами. Только один маленький катерок и строчил по «фоккерам», не умолкая ни на секунду.

Такое на внезапность и коварство врага не спишешь…

Наступила темнота. Бой за рекой не утихал. Он, кажется, даже приближался. Уже видны были не дальние зарницы боя, а трассы огня. Я направился к своей передвижной радиостанции, чтобы подготовить ее экипаж к возможной переправе на рассвете. Немного вздремнув, часа за два до наступления утренней зорьки, возвратился на командный пункт переправы.

Генерала там нет! Он, оказывается, уже на противоположном берегу и вряд ли вернется. «Местная» власть перешла к другому генералу – танкисту. Меня он и слушать не хочет, отвечает нехотя, словно сквозь зубы:

– Мои танки, сойдя с переправы, сразу вступят в бой. Ясно?

Чего уж тут неясного!.. Его танки вступят в схватку с противником. А наши истребители могут и подождать команду с земли. Досада и злость душат меня, но виду я, конечно, не подаю, хотя весьма крепкие слова в адрес танкиста готовы сорваться с языка в любую минуту…

Наконец прибыл командир дивизии: он уже знает о прорыве врага, о том, что намерение наше не только невозможно, но теперь и бессмысленно.

– Значит, так, – решает Юдаков, – отправляемся поближе к Будапешту. Может, там проскочим, хотя надежда на это весьма слабая.

– Лучше слабая надежда, чем ничего, – соглашаюсь я с предложением комдива.

22 января наши войска оставили Секешфехервар. Надобность в нашей отправке за Дунай отпала. Юдаков приказал мне:

– Убываю в штаб дивизии. Жди указаний. Действуй!

И я начинаю действовать. Тотчас развернул радиостанцию в пригороде Будапешта. Неожиданно встречаю заместителя командира авиационной дивизии «Яковлевых» подполковника Б.Н. Еремина. Борис Николаевич, как и мы, пытался переправиться на западный берег Дуная, и тоже с радиостанцией. От него узнаю, что фашисты после упорных и кровопролитных боев находятся в двадцати пяти километрах от венгерской столицы, в районе Вереба.

Свертываю свое хозяйство, убываю в часть. И на следующий день я снова в небе – прикрываю наземные войска на подступах к столице Венгрии. Враг остановлен – наступление его из Секешфехервара захлебнулось. Обильно пролитая кровь была напрасной, а огромные жертвы – излишней жестокостью. К окруженной группировке прорваться он так и не смог.