Крылатая смерть (СИ)

И что такому запредельному созданию время года и температура! Не говоря про такую мелочь, как не вполне летная (из-за снеговых туч) погода.

Долго любоваться на себя, Масдулаги, впрочем, не дал — не за этим сюда прилетел. Снизившись достаточно, он одновременно со своим инфернальным воплем исторг из пасти струю пламени.

Трех человек, как бандерлоги перед Каа в ступоре замерших на берегу, огонь, правда, не задел. Разве что жаром их обдало — от горячего воздуха. Но едва ли крылатый монстр собирался этим ограничиться. Скорее, пристреливался.

Зато атака эта, подготовительная, привела людей в чувство, снова пробудив во всех троих инстинкт самосохранения.

— Бежим! Скорей! — первым выкрикнул Сеня, — к пещере! Медведя оставляем!

Хоть и жалко было добычи, но с таким грузом особо не побегаешь. К тому же Сеня надеялся, что Масдулаги отвлечется на большой кусок мяса. И хотя бы ненадолго забудет о трех других, еще способных, в отличие от медведя, двигаться.

Руку, державшую ремень, за который он тянул за собой медвежью тушу, Сеня разжал первым. Каланг последовал его примеру мгновение спустя.

Оставалась, правда, еще одна обуза в лице Макуна. Но тот, по крайней мере, мог самостоятельно передвигаться, хоть и хромал.

К стыду своему Сеня почему-то ждал, что хелема-подранок выкрикнет что-то вроде: «Бросьте меня! Спасайтесь!». Как раненый боец в старом фильме о войне.

Но… не дождался. Макун относился к жизни проще, как и подобает первобытному человеку. Киношный пафос, эта отрыжка полной условностей цивилизации, была ему чужда. Мельком оглянувшись на подранка, которого они с Калангом чуть ли на себе не потащили, спеша добраться до пещеры, Сеня увидел на лице Макуна только страх напополам с желанием тоже оказаться побыстрее в тепле да безопасности. И — ни тени благородного пафоса.

Макун действительно боялся — впервые, не иначе, увидевший живьем то, чем пугали его в детстве. Боялся и ничего так не хотел, как пережить встречу с Масдулаги.

Новый вопль из пасти крылатой твари прозвучал до того близко, что Сене показалось, будто сами горы вот-вот зашатаются, обрушат лавину, а то и вовсе развалятся на каменные обломки. На миг все трое снова застыли на ходу.

Этого мига Масдулаги как раз хватило, чтобы приблизиться к беглецам почти вплотную — на брошенного медведя он, как видно, даже внимания не обратил. Безглазая морда оказалась прямо перед лицом Сени. Обрамленная щупальцами пасть снова разверзлась в крике, и Сене подумалось, что ведет эта пасть прямиком в ад, откуда доносятся вопли мучающихся грешников.

Вдруг распрямившись в воздухе, щупальца дотянулись до Каланга, обвив его голову и шею. Тот только вскрикнул приглушенно, словно придушенный подушкой. Рука его разжалась, оставшийся без опоры Макун начал заваливаться на Сеню… и последнего это снова заставило прийти в чувство.

— Ах ты, тварь! — вскричал Сеня, — а ты — пригнись-ка ненадолго.

Последняя фраза адресовалась Макуну, который, опираясь на Сеню, смог кое-как присесть на камни, окружавшие подножие гор.

Между тем Сеня, не теряя ни секунды, с размаху ударил копьем по безглазой морде. Просто ударил, будто держал в руке обычную палку. Было Масдулаги больно или нет, ослабил или нет крылатый монстр хватку, Сеня не знал. А о том, что на атаку эту судорожную тварь могла ответить огненной струей, что поджарила бы беднягу Каланга, подумал уже после.

Следующий удар пришелся по одной из лап, на которые опирался уже приземлившийся Масдулаги. Но здесь тем более не могло быть сомнений — урона монстр не понес ни на йоту. Ощущение было, будто древко самодельного копья столкнулось с железным ломом. И опасаться следовало за сохранность именно копья, а не ноги.

А вот наблюдавший за Сениными отчаянными атаками Макун оказался и посообразительнее, и поудачливей. Подхватив ближайший из крупных камней, он метнул его в направлении безглазой морды… нет, пасти и щупальцев, к этой пасти медленно, но верно притягивавших Каланга.

Оказались щупальца куда менее крепкими, чем ноги чудовища. Попав в одно из них, камень этот шевелящийся живой отросток вроде даже повредил… немножко. Во всяком случае, щупальце оторвалось от Каланга и принялось вслепую шарить в воздухе, будто ища, кто это посмел его задеть.

Тут до Сени дошло — и он, воодушевленный как обычно, когда находил выход из сложной ситуации, предпринял новую атаку. Причем с таким пылом, что даже новый рев из пасти Масдулаги человека не остановил.

Держа древко копья повыше середины, Сеня рубанул ножом-наконечником — вернее, его лезвием — по опутавшим Каланга щупальцам. Справедливо надеясь, что железо, да еще острое, нанесет всяко больше урона, чем простой камень.

Теперь вопль Масдулаги напоминал, скорее, визг. Сеня точно не знал, ибо никогда живьем не присутствовал при этом действе, но визг свиньи, когда ее режут, представлял себе примерно так. И ассоциация эта мигом сдула весь мистический ужас, что внушало диковинное существо. Как ветер — пену с пивной кружки.