Крылатое племя

Бензина не было, и «девятки» летали на «казанской смеси», состоявшей из эфира, газолина и кое-каких

других компонентов. Если во время полета эта смесь в баках отстаивалась, то моторы начинали «чихать»

и просто могли остановиться. Вынужденная же посадка в расположении противника обычно

оканчивалась расстрелом для летчика и каторгой для механика. [5]

Капризные ротативные моторы «Рон», стоявшие на истребителях, могли работать только на высших

сортах бензина или на подогретом ректифицированном спирте. Это уже был выход из положения. Но мы

не знали, сколько времени и какое расстояние можно пролететь на полном баке спирта, ведь теплотворная

способность его значительно ниже бензина.

И вот решили во время похода отрегулировать моторы на новое горючее и при первой возможности

опробовать их в воздухе. Пробные полеты провели вблизи от только что освобожденного населенного

пункта, где недалеко от берега удалось найти удобное место для взлета истребителей. Я несколько раз

поднимался на «ньюпоре» с полным баком и летал на разных высотах и режимах до остановки винта. В

результате были определены нормы расхода нового горючего.

Теперь мы считали себя готовыми к боевым действиям и, погрузив самолеты, двинулись вверх по Каме к

устью реки Вятки, куда к этому времени перешла наша флотилия.

В первом же боевом полете сказались трудности совместных действий морских самолетов с речной

флотилией. Мы были плохо осведомлены о расположении противника. Если же учесть, что и вражеская

флотилия состояла из волжских и камских пароходов, одинаковых с нашими и по силуэтам и по окраске, то станет ясно, как трудно было летчику ориентироваться.

В первый полет ранним утром 14 мая вылетели на двух М-9 летчики Истомин и Дмитриев. День выдался

серый, над водой стлался легкий туман.

Мы с нетерпением ждем товарищей. Вот уже по всем расчетам в самолетах кончилось горючее, а их все

нет. Не пришли они днем, не пришли и к вечеру. Не вернулись совсем.

И только почти через два месяца, когда мы были около Перми, сигнальщик дивизиона заметил бегущего

по берегу босого, оборванного, махавшего бушлатом человека. Это был Зинков — механик с самолета

Истомина. Он рассказал трагическую историю.

Произведя разведку и сбросив в Елабуге бомбы, самолеты легли на обратный курс. По расчету линия [6]

фронта осталась позади, и вот уже сквозь легкий туман показалась флотилия. Самолеты снизились и сели

недалеко от флагманского судна. Но на подошедшем вооруженном катере вместо товарищей летчики

увидели белых офицеров. Сопротивляться было поздно.

Белые обыскали пленных и увели в трюм. Ночью состоялся военный суд.

Экипажи самолетов на допросах и на суде держались твердо. Механики были приговорены к двенадцати

годам каторжных работ, а летчики Истомин и Дмитриев — к смертной казни.

* * *

В слиянии рек Камы и Вятки белые с помощью англичан создали мощный оборонительный узел,

который задерживал продвижение наших войск и флотилии. Было решено высадить десант, а воздушный

дивизион должен был обеспечить разведку.

Полеты проходили в трудных условиях. В жаркую погоду с 11 до 16 часов на границе воды и

нагреваемого солнцем песка возникали сильные вертикальные потоки — восходящие над берегом и

нисходящие над водой. Полет в эти часы на тихоходных и малоповоротливых М-9 был не только опасен, но иногда даже невозможен.

Во время одного из таких дневных полетов погиб летчик Галактионов. Его «девятка» при развороте на

низкой высоте попала в мощный нисходящий поток и упала в песок.

С потерей летчиков Дмитриева, Истомина и Галактионова всю боевую работу в дивизионе несли

Столярский, Свинарев и я. К счастью, мы со Столярским были морскими летчиками.

На морских самолетах полеты производились, как правило, утром и ближе к вечеру. Но утренняя дымка, достаточно сильная на реке, уменьшала видимость и заставляла вести разведку с малых высот. При этом

возникали новые трудности. Все внизу быстро бежит перед глазами, и для точного определения важных

деталей летчик вынужден пролетать над ними два — три раза. А это увеличивало опасность быть [7]

сбитым. После таких полетов «девятки» часто приходили с пробоинами.

В конце мая наш морской десант во взаимодействии с переправившейся через Вятку пехотой энергичным

натиском сломил сопротивление врага. Белые начали отступать вверх по Каме. Стремясь задержать нашу

флотилию, вместе с которой продвигались фланги фронтов, белые пускали плавучие мины. Наши

летчики часто обнаруживали их и сообщали командованию флотилии.

Во время похода флотилии вверх по Каме мы стали применять для ударов по судам беляков «стальные

стрелы» — металлические стержни до 10—15 миллиметров толщиной и до 15 сантиметров длиной.

Заостренные с одного конца и имеющие стабилизирующие выточки с другого, они явились довольно

эффективным средством.

В первой мировой войне летчики сбрасывали их на пехоту или конницу. Теперь же оказалось, что

«стрелы» легко пробивали тонкие палубы волжских пароходов и поражали людей в трюмах, сея панику

среди матросов. Пленные потом рассказывали, что во время налетов наших самолетов матросы и