Крылатое племя

И вот семь красноносых «яков», снижаясь и набирая скорость, пошли на сближение с противником.

Все вроде продумано хорошо, но в голове моей роятся тревожные мысли. А может быть, все-таки

следовало придерживаться старого, много раз оправдавшего себя приема и не мудрить. Ведь сейчас, если

хотя бы один из врагов оглянется, внезапность будет потеряна и произойдет обычный воздушный бой, в

котором противник получит многократное превосходство сил. При этом предотвратить бомбовый удар

нам наверняка не ;удастся.

А ведь летят они к Киеву и, может быть, бомбить собираются именно его. При одной этой мысли по телу

пробегают холодные мурашки. Нет, допустить бомбардировку города в первый день его освобождения и

в канун Октябрьского праздника мы не имеем права!

Невольно крепче сжимаю ручку управления. С надеждой гляжу на красные «яки». Управляют ими

опытные, хорошо слетанные пилоты. Уверен, что ни один из них в трудную минуту не отвернет. Линия

строя, красная линия, колышется. Понятно: от волнения!

Предупреждаю:

— Спокойно, товарищи! Целиться лучше, без команды не стрелять!

— Только подойти надо поближе, — отвечает кто-то.

Нервы напряжены до предела. Вот он, враг, перед тобой. Хочется прошить его снарядами. Но я

сдерживаю себя. Еще рано, можно промахнуться. Терпение и терпение! В этом залог успеха. Подходим

ближе, и вот уже отчетливо видны черные кресты на крыльях, желтые консоли. Подбираюсь в упор и еще

чуть поднимаю красный нос своего «яка». Перекрестие прицела «накладываю» на мотор «фокке-вульфа».

Под желтым пузом вражеского самолета разглядываю грязные полосы. [94]

Очевидно, это выбивает масло. Расстояние не больше ста метров. Теперь промаха бояться нечего.

Тихо командую:

— Огонь!..

«Фоккеры» и «мессершмитты» разом, точно по команде, проваливаются и уходят вниз. Этого нам и надо.

«Юнкерсы» остались без охраны, и мы нападаем на них.

Четверка Вахлаева громит левую группу, моя тройка — правую. Только переднее подразделение

вражеских бомбардировщиков пока еще не потревожено. А ведь истребители противника могут

опомниться и сообразить, что их атаковали всего семь советских самолетов. Слышу голос Кустова:

— Иду на переднюю!

Как вовремя он догадался!

Настигаемые красноносыми истребителями бомбардировщики заметались, в беспорядке сбросили бомбы

и рассыпались, потеряв строй. За какие-нибудь две — три минуты все было кончено. А сколько

пережито!

Пока мы разгоняли «юнкерсов», истребители противника действительно пришли в себя и стали

подтягиваться.

Но не это беспокоит. Неприятно, что горючее у нас на исходе. Передаю, чтобы все заканчивали бой и

возвращались в строй. Собралось шесть самолетов. Нет Кустова! Вызываю его по радио. Не отвечает.

Видно, сбит. Настроение сразу упало.

Делать нечего, отправились домой. С десяток вражеских истребителей на некотором расстоянии

сопровождают нас, как почетный эскорт, но атаковать не решаются. Очевидно, наш внезапный

сокрушительный удар и необычная окраска внушили уважительное к нам отношение.

Так шестеркой и возвратились на свой аэродром. Товарищи поздравляют с победой, а для нас радость

омрачена гибелью Игоря Кустова.

Но что это? Над аэродромом бесшумно, как тень, проносится красноносый истребитель, потом

разворачивается и так же бесшумно идет на посадку. Мы узнаем самолет Игоря Кустова и бежим к

посадочной полосе. Летчик выбирается из машины и улыбается. Оказываётся, [95] он совершенно

здоров, даже не ранен. А мы-то переживали!

Подхожу к нему, строго спрашиваю:

— В чем дело? Почему не отвечал на вызов?

— Радио отказало, — отвечает. — А что задержался — за «рамой» охотился. Не мог же я возвратиться, не

выполнив приказа сбить ее на обратном пути. Пока летал, горючее кончилось. Вот и пришлось

планировать...

Вскоре из 3-й гвардейской танковой армии известили, что в бою 6 ноября нами было сбито одиннадцать

самолетов противника.

Но самое интересное мы узнали спустя несколько дней. Оказывается, немецко-фашистское авиационное

командование издало специальный приказ, в котором извещало о появлении новых советских

истребителей и предписывало во что бы то ни стало сбивать их. Наверное, хотело познакомиться с

«новинкой».

Для поддержания духа своих летчиков фашистское радио передало, что в том бою участвовало тридцать

советских красноносых истребителей, а немецких всего пятнадцать. При этом мы потеряли якобы

половину машин, а они только пять. Ну что ж, нам не привыкать было к беспардонной лжи гитлеровского

командования. [96]

А. Васильев. Операция «Зволен»

Война шла к концу. Дни фашистской Германии были сочтены. Но гитлеровцы продолжали еще орудовать

на чехословацкой земле, творить насилия и дикие расправы над местным населением, предавать огню

мирные города и села, насаждать режим самого разнузданного, безжалостного террора.

Чехословацкий народ не признавал оккупантов.

В стране, особенно в восточных ее районах, действовали крупные силы партизан. Гитлеровцы бросили

туда несколько соединений карателей. Плотно блокировав все входы и выходы, подвергнув партизанские

районы ожесточенным ударам артиллерии и авиации, фашисты надеялись скоро сломить сопротивление