Крылатое счастье. Дилогия

Рыдающая мёртвая девушка и обнимающий её мужчина, что потерял свою любимую, а вместе с ней и причины жить дальше.

Говорят, мужчины не плачут.

Этот плакал.

Тихо – сотрясающих тела рыданий Фриды хватало на них двоих. Он плакал тихо… горячие слезы просто текли по его щекам, невидящий взор был направлен на тёмный неприступный лес, а руки сжимали тело той, кого ему придётся отпустить.

Я и сама не могла сдержать слёз. Мне было так больно за них, так невыносимо больно…

В какой-то момент Рдамор просто опустился на землю, устроил рыдающую Фриду у себя на руках, положил её голову себе на грудь и просто обнял, не прекращая беззвучно плакать…

– Это первый раз, когда ты сказала, что любишь меня, – вдруг сказал он.

Фрида взвыла. Этот полный невыносимой боли вой разлетелся по всей поляне. Мне пришлось с силой зажать руками собственный рот, чтобы не разрыдаться в голос прямо с ней.

А Рдамор, проведя ладонью по её длинным волосам, снял и откинул в сторону белоснежный венок и добавил:

– Я никогда этого не забуду. Я никогда не забуду тебя тебя, Фрида.

Её просто всю трясло…

– Я так много не успел сказать тебе. И мы так много не успели сделать…

Их время подходило к концу. Время, которое они провели вместе… время, когда они были счастливы друг с другом, заканчивалось.

И, будто издеваясь, из леса начали медленно выплывать и останавливаться на краю поляны мерцающие полупрозрачные фигуры в белых одеяниях. Хуже всего было то, что и Фрида начала прямо на наших глазах превращаться в одну из таких фигур. Она таяла прямо на глазах. Бледнела и просто таяла, становясь прозрачной и… призрачной.

Дракон осознал это, когда его обнимающие Фриду руки безвольно опустились, пройдя сквозь неё.

– Я люблю тебя, – она больше не плакала. Она лишь смотрела на него с бесконечной любовью, а затем плавно поднялась, провела рукой по его щеке… касание, которого он не ощутил…

И, развернувшись, ушедшая из жизни девушка поплыла в сторону леса. Туда, где её терпеливо ожидали другие вечные. Туда, где её ждала неизвестность.

Призраки молча отступили во тьму, а Фрида… она остановилась на самой границе тёмного леса и в последний раз обернулась, чтобы подарить своему любимому последний взгляд и последнюю слабую улыбку, а затем… исчезнуть. Просто исчезнуть из его жизни.

И вот тогда Рдамор не просто заплакал – это было бессильное яростное рычание, что заставило землю задрожать, море покрыться метровыми волнами и ветер подняться такой силы, что складывал пополам деревья этого несчастного леса.

К счастью, я не стала жертвой ярости потерявшего всё дракона. Чьи-то до боли знакомые руки обняли меня со спины, прижали крепко-крепко к мужской груди, а после Садхор уверенно рванул нас обоих куда-то в вышину.

Последним, что я видела, была вздыбившаяся земля поляны, поваленные деревья и огромная волна, что устремилась прямиком к упавшему на колени дракону.

Глава 19

Возвращение в мир живых было болезненным. Сначала я думала, что это Фрида и Рдамор не отпускают меня и что это именно боль за них рвёт душу, но потом поняла: нет. Эта боль выворачивала не душу, а кости, будто кто-то собирался вырвать их все из моего тела.

Было больно, очень-очень больно… а потом Садхор перехватил меня так, чтобы я оказалась у него на руках, и прижал к себе.

И боль вначале отступила, а затем и вовсе пропала, сменившись ощущением теплоты и защищённости.

И вот тогда я заплакала. Просто заплакала, потому что мои нервы уже откровенно не выдерживали всего происходящего.

Я плакала всё то время, пока мы неслись прямиком в чёрные небеса, не ощущая холода. Плакала, когда после короткой вспышки вдруг стало тепло, а Садхор перестал стрелой лететь в небо – теперь он спускался к земле, медленно, неспешно и устало, молча позволяя мне выплеснуть через слёзы всё, что во мне накопилось за это время.

Вот только это были не просто слёзы, это была самая настоящая истерика.

Я не знаю, сколько времени прошло, не знаю, когда мы успели вернуться, просто в какой-то момент рыдания стихли, а я сама, всё ещё всхлипывая, вытерла глаза руками, подняла голову и с удивлением посмотрела на Садхора.

А он просто сидел и обнимал сжавшуюся меня, прижав к себе всем телом, и лишь гладил по спине и волосам.

Едва осознал, что я уже почти успокоилась, он нежно улыбнулся мне и тихо спросил:

– Что ты видела? – Его мягкий голос успокаивал, наверно поэтому я ещё раз шмыгнула носом, легла обратно Садхору на грудь и честно сказала:

– Девушку. И дракона. Её звали Фрида, а его…

– Рдамор, – перебил Садхор, вынудив меня снова оторвать голову от его очень удобной для полежаний груди, выпрямиться и удивлённо посмотреть в его серьёзные и такие родные глаза.

И я как-то вдруг забыла, о чём мы только что говорили и что вообще произошло. Это всё просто оказалось таким неважным и несущественным… а вот глаза с мерцающим золотым зрачком и бесконечной тьмой казались не просто важными, а самыми важными вообще из всего, что может быть в мире. Такие удивительно красивые, завораживающие, чарующие… а ещё злые, но я решила проигнорировать этот момент.

Как оказалось, зря.