Крылатые качели

– Первое, мы договорились плыть кругосветку, так? – продолжал Семен Анатольевич, загибая большой палец. – Как я могу доверять свою жизнь, жизнь моих близких тем, кто не держит слова? Представь, ты ждешь их в штурмовом лагере, без еды, а они, видите ли, передумали? Ты договорился лезть на вершину, понадеялся на них, а они передумали. Дал слово – держи! Второе! – Он загнул указательный палец. – Они не выдержали уже сейчас, а что будет, если задание усложнится и надо будет выгребать, выплывать, спасать друг друга и бороться с пиратами? – Он оглядел удивленные лица их компании. – И третье! Ваш Петька Богомолов самодур, а самодурам не место в команде! Судя по вчерашнему супу, он довольно ограничен, но считает себя умнее всех и всех строит под себя. Он никого не слушает. Он неуправляем, непрозрачен и непрогнозируем. Он – обезьяна с гранатой. Как с ним плыть? Как договариваться? А если он ошибется? Из-за таких самодуров чаще всего и гибнут цивилизации. Что касается умника Медузова и алкоголика Грибоедова, я и говорить не буду, всем вам все ясно.

Дэв гулко рассмеялся, клоунски растягивая огромный рот.

– Ну мы же умные люди, Семен Анатольевич, что вы тут устроили представление? – сказал он, засунув руки в карманы. – Зачем тянуть тяжелую ношу, если можно не тянуть? Я же, помните, сразу говорил, что это глупая затея. Зачем вообще плыть?

Анна подошла к отцу и погладила его по плечу. Миловидов мягко отстранил руку дочери и встал. Все следили за его сухой, чуть сутулой фигурой. Однако он, словно не замечая никого, поднял с земли веточку, вновь уселся на место и охотничьим своим ножом начал ее строгать. Все переглянулись, не зная, что теперь делать.

– Федор, пойми, такие вопросы надо решать на берегу, – тихо продолжил Миловидов, так же неожиданно, как закончил. – Либо мы оставляем балласт и плывем кругосветку…

– Либо? – нетерпеливо спросил Федор.

– Мы возвращаемся домой, садимся в мягкие кресла и пьем кефир с сахаром.

Федор, конечно, хотел плыть, но что было делать с друзьями? Петька с Пелагеей, как ему казалось, ждали, что он возьмет их с собой. И еще эта оскорбительная формулировка «балласт». «Если б он не сказал так резко, все было бы проще», – подумал Федор и тут, оглядевшись, понял, что все зависит только от его решения. Грибоедову было все равно, а Мягков, в ответ на его взгляд, пожал плечами, передавая ему право решать. Все смотрели на Федора. «Миловидов прав в каждом слове, в каждом аргументе и наблюдении, – думал он. – Плюс у него опыт». Но принять логически вытекающее решение бросить товарищей он не решался, а ехать домой ему и вовсе не хотелось. Ему хотелось одного – поскорее плыть, с этим ли суровым человеком или без него, и чтоб все были счастливы. «Ох уж эти альпинисты, обжегшись на молоке, на воду дуют!» – подумал он.

– Я все же рискну! – сказал Федор. – Вы же сами говорили, надо попытаться.

Семен Анатольевич задумался на некоторое время, продолжая неторопливо работать над веточкой.

– Неправильное решение! – сказал он. – Имей в виду, я не пущу Анну.

Настроение и мнение Федора сразу переменились. «Что же делать? – подумал он. – Я хочу быть с Анной! Ради кого и чего я буду делать то, что не хочу?»

– Ну папа, ты что? – возмутилась от неожиданности Анна. – Я хочу плыть с Федором.

– Поступки мужчины должны соответствовать его решениям. – Миловидов долгим взглядом смерил Федора, а Федор, поняв значение этого взгляда, опустил глаза. – Речь об опасности для жизни. Я не могу пустить дочь на смерть! – закончил Миловидов, разглядывая покрасневшие глаза Пелагеи. – Может, я забыл раньше это сказать, но горы – оправданный риск. Я никогда не пойду на вершину, не будучи уверенным в снаряжении и команде. Кто здесь безумец? – он закрутил головой по сторонам. – Точно не я!

Анна словно знала, что отца не переубедить, – опустив голову, она подбежала к матери и спрятала лицо у нее на груди. Мать Анны обняла ее и с упреком глянула на мужа.

– Но они утонут! – сказала она.

– Я никому не могу запретить тонуть, – сказал он и вздохнул. – Ну, все, пойдем на электричку, у меня спину продует.

Федор знал, что мог поменять решение и все бы его поняли, но он очень хотел переплыть Волгу. Ничего не говоря, он потащил волоком свой рюкзак по деревянному причалу к качающимся на воде лодкам. Старый лодочник, еще издали заметив его, отбросил сигарету и поднялся с пластикового стульчика. Анна плакала, словно овечка, которой выбрали смерть.

Альпинист был крутой мужик. Он пытался дать Федору урок смелости.

26

Надо сказать, альпинист боялся зря, они все выжили. Но ангелам-хранителям пришлось изо всех сил махать крыльями, вытаскивая каждого из них за плечи из той переделки, в которую они попали.

Пьяница Гриб благоразумно остался на берегу, и Федор сел в лодку со светловолосой красавицей Пелагеей в коротком платье. Она облокотилась на рюкзаки и рассматривала окрестности. Но лодка была тесной, и каждый раз, когда Федор делал гребок, белые коленки Пелагеи приближались к его глазам, и он чувствовал тонкий запах ее кожи.