Крылатые качели

Они договорились переплыть Волгу и причалить к поселку Солнечная поляна напротив, но Богомолов вдруг прельстился далеким крестом на Монастырской горе и поплыл к Ширяево. Им пришлось плыть следом. Петька никого не ждал и греб, как чемпион мира по гребле. Мягкова сильно снесло. Федор, заболтавшись с Пелагеей, отстал. Все они потеряли друг друга из виду.

Когда друзья были посередке огромной качающейся серой глади Волги и оба берега виднелись тонкой полоской, внезапно задул штормовой ветер, и на востоке появилась черная туча с проблесками вспышек внутри. Она быстро съела голубое небо над ними, и через несколько минут они были в аду. Настала ночь. Было холодно. Волны ходили с метр высотой. На их лодки падали кубометры воды. Молнии ослепляли их, а гром оглушал ужасом стихии.

Мягков с женой спаслись сами. Илья позже рассказывал, как Кира бешено вычерпывала воду, а он надорвал мышцы и стер ладони в кровь, выгребая к берегу. Богомолов не справился. Пока он ссорился с женой, его лодка заполнилась водой, и все шампуни и гели, в двойных пакетиках, вместе с Петькой и Изабеллой пошли ко дну.

Федор боролся со стихией, выставляя плоскодонку навстречу волнам. Старые уключины выли, когда он табанил. В ногах бурлила вода. Наверное, он был похож на Посейдона. И вдруг Пелагея позвала его. Молнии сделали ее кожу синеватой, платье сбилось складками и прилипло к ее красивому телу. Пелагея наклонилась к Федору, расставив ступни в босоножках в борта. В вырезе платья была видна ее полная грудь. Пелагея притянула его руки к себе на бедра и мягкими ладонями обняла его голову. Она смотрела на него, и глаза ее светились. Федор повалил светловолосую широкоскулую красавицу на мокрые рюкзаки. Синяя молния пробила черную тучу, и раздался оглушительный гром. Лодка вспыхнула пламенем, но им было все равно. Криворукий Амур поразил сердца маленького Федора и высокой красавицы Пелагеи стрелой любви.

Через некоторое время они лежали под штормовкой, прижавшись скулами, и глядели, как с черного неба на них падают капли. Лодка медленно тонула. Но ангелы, выдернув из пучины полуживых Петьку с Беллой, сквозь бурю летели к ним, размахивая исполинскими крыльями.

Федор испуганно приподнял голову, только когда о борт их лодки стукнулась моторная лодка, и сразу увидел большие красивые глаза Анны. Анны, бросившейся к нему на помощь, несмотря на запрет отца.

Их всех спас Миловидов.

Часть третья

27

Петр Богомолов не был плохим парнем, как могло показаться. Нет. Друзья знали о нем больше других и уважали его. Петька родился в деревне Боброво на Северной Двине, с населением восемьдесят человек. Мама его умерла при родах. Отец был плугарь[6], возможно, последний плугарь на планете и странный человек. Отличался его отец от прочих странных типов только тем, что желал сыну другой судьбы и отправил его в Московский университет.

Богомолов явился в приемную комиссию в старых лохмотьях и калошах, с крестьянским мешком за спиной и одним паспортом в кармане. Он жил в общежитии на Литовском, окруженный горами «Доширака», работал в «Макдоналдсе», печатал фальшивые московские регистрации и никогда не жаловался. Да, он боялся, что какая-нибудь мелочь, типа драки на Мастрюковских озерах, раздавит его. Грибоедов, москвич, все имел и ленился, Петр был нищий, но пер к мечте, словно атомный ледокол «Таймыр». Да, он был бездушным типом, но у него не было мамы, самого дорогого человека в мире! Петька был несчастный человек, не знавший материнской любви. У кого-то убивали отцов, и из этих людей вырастали странные типы, у Петьки не было матери, и вырос Петька. Он просто не умел любить, но пытался как мог дружить.

Прошел июль, август, наступил сентябрь две тысячи пятого года. Изабелла бросила Петра и нашла себе египтянина. Петр женился на Анне. Мягков продолжал писать.

Они как-то встретились в дождь с Мягковым у чугунного фонаря на старом Арбате. Друг брел из музея-квартиры Пушкина в промокшем сером плаще, голодный, усталый, с воспаленными глазами. Шарф Мягкова был заношен и провонял потом.

– Monsieur, je ne mange pas six jours[7], – пошутил Федор.

– Смейся-смейся, смерд, – возразил с улыбкой Мягков.

Они обнялись.

Федор уже носил поддельный галстук Giorgio Armani и важничал: его взяли вторым помощником младшего юрисконсульта в большой банк. Они сели в «Му-Му» рядом с памятником Окуджаве. Федор купил другу поесть. Илья, с жадностью съедая котлеты, рассказывал о тяжелой судьбе писателей в России.