Крылатый воин (СИ)

— А я все время на «Митчелле», — сообщил он и спросил: — Вы по делу?

— Да, — ответил я и показал глазами на курсанта, парня лет восемнадцати: без него.

— Джо, подожди меня в тренажерной, — приказал Мэтью Хедли.

— Это Борис Штейн, русский летчик, полковник. Я познакомился с ним, когда в сорок втором перегонял «Хэвоки» в Россию по ленд-лизу. Его сбили, попал в плен к немцам. Сидел в концлагере с нашими летчиками. Когда их освободили, не стал возвращаться к коммунистам. Там бы его расстреляли, как предателя, за то, что сдался в плен, — рассказал я. — Ему нужна лицензия коммерческого пилота. Ничему учить его, как сам понимаешь, не требуется. У него налета больше, чем у нас с тобой вместе. Пусть почислится у тебя, сдаст экзамен, поможешь оформить документы. Заплачу за это сотню наличными без оформления.

Мэтью Хедли задумался, поглядев снизу вверх на меня, на Борю, опять на меня.

Я достал купюру в двадцать долларов:

— Нанимаю тебя на пробный полет. Слетаешь с ним, убедишься, что учить его не надо.

— О’кей, — согласился он, взяв деньги.

Мы подошли к самолету втроем. Я объяснил Боре, что есть что в кабине и какие маневры должен сделать. Они заняли места: курсант спереди, инструктор сзади, закрыли фонари. Самолет легко взлетел, сделал восьмерку, горку, бочку и сразу сел плавно.

— Как будто в молодость вернулся! — произнес повеселевший Борис Пивенштейн. — Мне в плену постоянно снилось, что прокрадываюсь на аэродром и сбегаю на самолете. Сегодня сон будто бы стал явью!

Я перевел его слова Мэтью Хедли. Тот проникся.

— Летать он умеет, — объявил хозяин авиашколы и спросил меня: — Зачем ты помогаешь ему?

— Хочу свой бизнес завести. Нашел компаньона, который поможет с покупкой «Дугласа-дс3». Нужен еще один пилот. Этот опытнейший русский обойдется мне дешевле, чем неопытный янки, — изложил я понятный любому американцу вариант.

— Разумно, — согласился директор авиашколы. — О’кей, я согласен.

Я отслюнявил ему сотню баксов, пообещал зайти в гости, когда прилечу в следующий раз, чтобы посидеть в баре, вспомнить боевые будни. Сейчас не могу, надо лететь в Остин.

Прощаясь у самолета, нагруженного почтой, дал Боре, который теперь Штейн, сто двадцать долларов на жизнь и попросил:

— Вспомни молодость еще глубже — прислушивайся, приглядывайся. Может, где есть сейф, к которому нетрудно подобраться и в котором тысяч пять или больше. Желательно, чтобы деньги были «грязные», в полицию не заявишь о пропаже. Заработаем оба.

— Понял! — хитровато улыбнувшись, произнес он.

122

У меня хорошая координация движений, но иногда задумываюсь и натыкаюсь на людей. Так я и познакомился в университетской диннерс со студенткой-первокурсницей Самантой Мэйси. Расплескав ее кофе, попросил прощения и купил новый. Подумал, что судьба столкнула, но позже понял, что в жизни этой девушки случайных инцидентов не бывает. Она была симпатичной, улыбчивой, голубоглазой шатенкой с точеной фигурой и сиськами, немного великоватыми для ее комплекции. Мы сели за один столик, разговорились. Училась она в колледже изящных искусств на отделении искусствоведения.

— Жаль, что не смогу помочь тебе со сдачей химии или теоретической механики! — шутливо произнес я.

— Говорят, ты в кино снимался, — закинула она.

Я никому в университете не рассказывал это. Эмми Ферберн со студентами не контачила, разве что по работе, но, начиная с конца весны, в ее департаменте «мертвый» сезон. Оставался только отдел кадров «Тексако». Наверное, кто-то побывал на стажировке в научной лаборатории и узнал, почему нет меня, хотя ждали.

— Снимались стрелы моего лука. Ты не поверишь, но нынешние индейцы не умеют стрелять из него, — рассказал я и добавил: — Это малобюджетный фильм категории Б. Когда выйдет на экраны, свожу тебя.

Не знаю, почему, но мне не хотелось сообщать ей, что я автор сценария, и вообще впускать кого-либо в творческую часть своей жизни. Может быть, потому, что пока чувствовал себя там неуверенно. Или пример Эмми Ферберн убедил, что я нужен женщинам только для того, чтобы протиснуться на съемочную площадку.

Мы договорились сходить в кино на шестичасовый сеанс. Саманта Мейси вышла из кампуса в черном коротком пиджачке поверх белой блузы и бордовой юбке с черную косую полоску, На шее красно-серый платок, завязанный как пионерский галстук.

— Купим попкорн или мороженое? — спросила она, сев на переднее сиденье и обдав меня мягким ароматом духов.

— Ни то, ни другое. Не будем перебивать аппетит. После фильма поужинаем во французском ресторане, — предложил я.

— Как хочешь, — согласилась она.

Позже я понял, что совершил грубую ошибку. Пиндосы убеждены, что смотреть фильм и не есть что-нибудь — это варварство. Приходится эмоции глотать не пережеванными. Мы посмотрели сопли с сахаром под названием «Моя репутация». Саманта несколько раз шмыгала носом и хватала меня за руку. Прослезилась только в конце фильма. На то он и хэппи-энд.