Крылатый

Нет, меня бы дедушка за такое уже прибил. А Вану всё нипочём. Благоволит ему дед.

Заняться основательным самокопанием мне так и не дали. Выгнав остальных спать, дедушка каким-то непостижимым чудом отыскал меня и затащил в рубку. Там, закутав в плед, силком усадил в кресло и налил горячего чая.

— Как твоя рана? — спросил дедушка, сидя в кресле рядом.

— Пуля прошла навылет, кость не задета, артерии целы, ничего важного не повреждено, — отбарабанил я. — Через недельку заживёт. Если «заживалка» будет.

— Да я не об этом! — досадливо воскликнул дед, заработав мой недоумённый взгляд. — Что с тобой творится, ребёнок?

— Спасибо, что напомнил мне о моём физическом возрасте, — предельно холодно ответил я.

Да-да, мой возраст и положение совершеннолетнего с полной самостоятельностью изрядно порой мешают взаимоотношениям хотя бы даже и с ближайшими родственниками. Ну кто серьёзно воспримет ребёнка, маленького обаятельно мальчика? И плевать, что я только выгляжу безобидно.

Дед коротко, но красочно ругнулся, вскочил, забегал по рубке, пиная всё, что попадалось под ноги, потом снова сел и спросил:

— Что, разговора у нас с тобой не получится, дорогой внук?

Покосившись на бывшего единоличного правителя Империи и по-прежнему Старшего Императора, я тяжко вздохнул. Что он мне такого сделал, чтобы я так относился?

— Да не о чем говорить, дедуль. Я опять дурак, выбираю неверные пути, принимаю неверные решения… вот и всё.

— И всё? — он приподнял бровь, ожидая продолжения.

— Всё! — в раздражении повысил голос я. — Если уж я решил немного больше времени уделить реальности, а не только Сети, я должен научиться не упускать эту жизнь из рук! Понимаешь, дед, должен! Потому что не могу я… Не могу я их всех потерять, — и неопределённо мотнул головой в сторону каюты. — Кровь Повелителей… иногда так жить мешает.

Ничего так и не смог ни сказать, ни объяснить толком. Но дед понял.

— Знаю, — грустно улыбнулся мой предок. — Знаю, малыш…

Помолчали. Чего дедуля опять заварил? Вкусно…

— Ну а ещё что тебя гложет? Меня-то ты не обманешь.

— Гложет. Что-то. Но я тебе этого не объясню…

Пустая кружка выпала из ослабевших пальцев и покатилась по полу.

— Это нечестно, — кое-как удалось заставить шевелиться онемевший язык.

— Угу, — согласился этот гнусный тёмный.

Снотворное в чай… а я и не заметил… мстя моя будет… хрр…

Молча стою у самой двери, не в силах заставить себя поднять глаза на беспомощного брата. Он не мёртв, он просто спит. Просто спит…

Нет, не получается себя убедить. Пациент скорее не жив… Спит. И не живёт.

Мама меня чуть не убила в этот раз. Если бы Маньяки с дедом и Ваном не встали на её пути живой стеной, она бы меня растерзала, наверное. И лучше бы так и сделала. До сих пор голова кружится от того, что она мне наговорила. Я не прервал и не возразил ни словом, ни взглядом.

Артефакт из ожога папа Вану просто вырезал. На живую, обезболивать было нельзя из-за побочных эффектов. Остроухость свою он вернул, но рана будет заживать долго. Брат зарёкся пользоваться артефактами. Странно… я уже почти никогда не думаю о нём, как о светлом эльфе.

Маня, пока я там изображал из себя ангела, успела выкрутить три жестака из компов и скачать кучу какой-то мути на флешку. Сейчас со всей этой дрянью разбирается отец. Глюк подобные кодировки щёлкал как орехи, да только он сейчас тоже… спит.

Усталый, не выспавшийся и встрёпанный отец вошёл в палату и поглядел на подпирающего стену меня.

— Как ты, сынок? — я невольно вздрогнул, когда папа положил руку на моё раненое плечо. — Извини.

— Ничего, — ответил я сразу на обе фразы. И помедлив, нерешительно спросил: — Пап, я правда… такой… безответственный? — в голове крутились совсем другие эпитеты.

— Мама погорячилась, — спустя пару секунд ответил отец. — Не обижайся на неё… и не воспринимай так слова. Она отойдёт и сама будет локти кусать, — я поднял на него взгляд и папа поспешно добавил: — Нет, малыш, это не правда. Забудь. Ты даже слишком… слишком много ответственности порой на себя взваливаешь. Больше, чем можешь вынести.

Едва ли… порой я слишком много пускаю на самотёк и перекладываю на чужие плечи то, что должен решать сам. Должен, потому что Рыцарь, потому что ар'Грах, потому что… да просто потому, что могу! А вот, не хочу. Бегу от всего этого. И права мать моя Императрица.

Отец, подойдя к койке Шона, взглянул в его лицо, ставшее восковой маской бледности. Почему брат попал под удар?! Эх… и отца моего Императора сейчас следует отвлечь, пока не впал в отчаянье.

— Пап… Ты можешь её починить?

Увидев мою гитару, отец так побледнел, что я за него испугался. Взяв её в руки, отошёл на пару шагов, быстро осматривая все повреждения, и когда он взглянул на меня, стало действительно страшно.

— Пап…

— Я починю, — с трудом сказал отец, и убежал из палаты, стараясь выдать бегство за спокойный уход.

Через пару минут пришёл Ван. Мрачный, что стало уже нормальным за последние дни. Сел в кресло, пытливо на меня поглядел.

— Ты знаешь, как очнулся от комы, в которой неделю провалялся после четвёртого неудачного покушения? — без предисловия спросил он.