Крылатый

Лодка уже отплыла и мы догоняли своих по воздуху. Тащить Вана всё же пришлось. Буквально рухнув на дно лодки, я придавил светлого. Тот выругался и чуть не выкинул меня в море при попытке подняться.

— Серьёзно ранены? — тут же осведомился дядя.

— Не слишком, — поморщился я, заработав от брата взгляд, способный плавить металл.

На самом деле болело просто зверски, рану жгло раскалённым железом и только чувство долга держало на ногах. Надо будет — ещё сутки пробегаю в том же темпе. И неделю потом просплю.

Воронка втянулась сама в себя и остров сотряс взрыв. Призраки подоспели…

— Абзац, — культурно высказался дядя, глядя на поднимающийся к ночному небу столп дыма необычно синего цвета.

— …, — не очень культурно согласился Ван.

Хм… ночь уже…

Ну так, о чём я… а, вспомнил. Больно было так, что даже на стоны сил не хватало. И ещё моя долбанная кровь светилась уже сама по себе! Я сейчас сам поверю, что ангел Господень и остаток дней своих проведу в доме с мягкими стенами и заботливыми тётями в белых халатах, среди всяческих Владык, Завоевателей и Посланников Высших Сил! Демон бы тебя побрал, Феникс, что ж ты сделал?!

Демон ведь и побрал… погорячился я. Но того демона ещё найду, уж это я тебе обещаю! Ты бессмертен… просто снова потерялся.

Как добрались до яхты, я почти не запомнил. Подняться самостоятельно сил ещё хватило. С трудом удалось запомнить дезинфекцию раны и перевязку. Было опять больно. Рядом так же шипели сквозь сжатые зубы Маньяк и Апокалипсис. Им было хуже, потому что пришлось сдирать корку запёкшейся кожи и мяса с воспалившихся ожогов. Маня и Даня, вцепившись друг в друга как утопающие в последнюю надежду, то и дело хохотали как ненормальные. Хотя, с чего это они были бы нормальные?! И плакали в обнимку они так же взахлёб, как смеялись… Потом друзья и брат пожелали мне спокойной ночи (какого демона ты уже завалился на боковую, упырь? Мы с тобой ещё не закончили!), и я ответил тем же (что б вы скончались в корчах, отвалите и дайте поспать!). После чего пришли дядя и капитан, разогнав сборище по койкам, и наступил блаженный покой.

Проснулся я ранним утром, как часто бывало — от кошмара. Сполз потихоньку с кровати, в виде исключения не рухнув с грохотом на пол, стараясь не разбудить расположившегося на соседней койке Вана и Даньку с Маней на полу, вышел на палубу. Утро встретило меня прохладой морского ветра, разгоняя липкий, чёрный ужас. Я глубоко вдохнул, чуть поморщившись от боли.

Снова снился Шон. События пятилетней давности… Я тогда опять удрал (шило и сто иголок в энном месте…), брат побежал за мной. Не помню сколько мы петляли по лесу, я обстреливал его всем чем попало (от желудей до шишек), устраивал засады на деревьях, он грозился меня выпороть. Потом выбежали на поляну, невдалеке от дороги. Брат меня поймал, но наказывать, конечно, не стал, а решил замучить щекоткой. Пока я хохотал и отбивался, обещая страшно отомстить, у края дороги остановилась машина.

Обычно старший печётся о младшем и всячески его оберегает, а младший изводит старшего всеми доступными способами. Откуда я это взял? Да так заведено! Но когда мне было пять, Шон сломал ногу в шести местах, упав со скалы, а я, спустившись по почти отвесной стене, его вытаскивал, наугад пользуясь всеми доступными мне резервами и возможностями, стало всё по-другому. Я был сильнее брата. Может я хуже дерусь, меньше и вообще… тем не менее. И я стал с диким рвением учиться всему, чему только мог, чтобы быть лучшим, чтобы незримо оберегать старшего. Обязанности младшего брата я выполнял и даже перевыполнял, но притом всегда незаметно оберегал Шона. И это я должен был быть внимательней, когда эта клятая машина подъехала так близко!

Потом — удар и металлический привкус во рту. И стекленеющие глаза закрывавшего меня собой Шона… Я никогда не смогу забыть белое как мел лицо, струйку чёрной крови стекавшей из уголка рта, зрачки заполнившие радужку и тихий хрип «Беги, малыш…». Я не побежал. И никогда не побегу! А Шону было только семнадцать лет и Ипостась получить он ещё не успел…

Ужас, который я тогда испытал был милосердно вычеркнут из памяти, наглухо блокирован. Я не помню, как обратился, как убивал всё что движется, одержимый безумным желанием защитить брата. По мнению врачей, я ничего не должен помнить кроме отрывочных фактов. Но это ложь, которой утешили родителей, а я, конечно, уникум такой, не стал ничего опровергать, чтобы они все отстали и не лезли больше в мою уникальную по своей глупости голову. Все эти умные тети и дяди не учли одного факта — я вижу кошмары. И если я что-то забыл, кошмары напомнят. Они всегда к моим услугам…

Уникум. Скорее уж, генетическая ошибка. Гордость рода… Бедный род, так и пресечься недолго с такой гордостью!

За какие бы мысли только не цепляться, лишь бы не думать о брате. Посмотри правде в глаза, Ирдес! Всё это время тебя сковывает ужас при одной только мысли, о том, что Шон… Киса… Глюк и Сказочник…

Нет, забыть, забыть, только не думать об этом!..

Мне нужно вернуться. Чем скорее, тем лучше. Иначе я просто не выдержу…