Крылатый

Тут в мою голову пришла ещё одна безумная идея, которую я поспешил реализовать. Безоружный, шагнул вперёд, так, чтобы меня все видели, включил всё своё обаяние на сто основных и двести запасных процентов и сладким до тошноты, пробирающим до костей голосом, отчётливо, чтобы все слышали, сказал:

— Никому не двигаться.

О, да, я знаю как парализовать волю неподготовленных людишек! Сейчас здравый смысл из мозгов этой неискушённой публики вышибло напрочь, и они могут только смотреть на меня, не думая ни о чём больше. Знаем, плавали, моего очарования хватит минут на десять-пятнадцать, потом они начнут понемногу отходит и минут через двадцать вернут способность мыслить. Если смогут отвести взгляд.

— Господа, не соблаговолите ли вы сдать оружие? Прошу вас, мне очень неприятно, когда в меня целятся, ещё неприятней, когда мои нервные спутники начинают стрелять. Вы уж простите, обычно они очень мирные, просто не выспались…

Дядю так перекосило, что я начал о нём всерьёз беспокоиться.

Так-так, оглянуться, сохраняя робкую и едва обозначенную улыбку, взгляд ангела и едва-едва обрисовать контур крыльев за спиной. Незаметно мимолётом глянуть на своё отражение в стекле… Ух, ну ангел во плоти, аж тошнит от собственной непогрешимой светлости! Вот такая, притягательная, обворожительная, невинная до невозможности внешность всегда служит неистребимым источником проблем. Картина маслом на холсте: «Посланец Господень, с охраной, спустился в Чистилище»! И все поверили. Я выспался, полон сил, можно и полную выкладку сделать!

— Прошу вас, пожалуйста, сдайте оружие! И свяжите, пожалуйста, друг друга.

Маня и Кацу, словно всю жизнь только этим и занимались, обошли людей по кругу, собирая оружие, которое те безропотно отдавали. И так же безропотно стараясь не отрывать от меня стеклянных взглядов, сковали друг друга. Даже белохалатники дёрнулись было друг друга связывать, да нечем было. Свалив автоматно-пистолетную кучу у моих ног, «почётный, вооружённый и особо опасный эскорт» занял позиции по бокам. Тронуть кучу ногой, опасливо шагнуть в сторонку.

— К сожалению, это не единственная моя просьба, — руки за спину, носком ковырнуть пол, нарисовать сожаление тем, что отвлекаю своими делами этих важных и очень занятых людей, сожаление, что вообще придётся озвучить следующее предложение. Покоситься на стеклянную перегородку, за которой клубиться воронка мрака. Полный немного укора и всепрощения взгляд в сторону стеклянной клетки, в которой гордо стоят на бессознательных телах два злобных психа…

Не вкурил… Ой, то есть, что-то я выпадаю из реальности! Там определённо стояли Маньяк и Апокалипсис, но вот только… я, кажется, окончательно сошёл с ума… мой светлый брат был человеком! «Рожу кирпичом! — прервал моё секундное замешательство отчётливый возглас брата. — Потом объясню!»

— Я вынужден просить вас отпустить этих двух… пленников, — и так горестно вздохнуть, чтобы даже до самого тупого дошло, как мне не хочется этого делать. Очень полезно иногда уметь играть не только своим телом и лицом, но и добавлять в голос частоты, воздействующие на окружающих нужным образом…

Дядю перекосило ещё сильнее, хотя, казалось, дальше уже просто некуда. Ух и зверская у него рожа! Отличный антураж!

— Мы просим прощения, — вперёд выступила женщина в докторском халате. Японка, лет сорока, высокая и ухоженная, чисто говорит по-русски. Она с болью взглянула на меня и продолжила: — Мы не можем отдать их вам! Понимаете, за этих двоих с нас очень строго спросят…

— Полагаю, не строже, чем с меня, — очень-очень печально ответил я. — Вернувшись без них я не проживу больше часа… — скорбный, но мужественный лик. — И смерть моя не будет лёгкой.

— Ох… — она прижала ладонь к губам, опасливо покосилась на пленников. Эк её проняло-то! Ирдес — великий артист!

— Тебе, сука, я первой башку отверну! — если в моём светлом брате и жил когда-то артист, то давно и безвозвратно помер, даже некроманты не помогут. Ван продолжал беситься: — А тебе, шваль пузатая, да-да, тебе, боров жирный, я тебя живьём поджарю, тварь!

— А ос-с-стальные — моя добыча… — прошипел Маньяк столь проникновенно, что все сами представили в красках, что может их ждать.

Двойняшки даже не смотрят друг на друга, словно и не знакомы вовсе.

Судя по бледным лицам людей, эти двое сбегали как минимум пару раз и устроили своим мучителям «слаааадкую» жизнь. Оставшиеся в сознании охранники притворились ветошью. Бело и синехалатникам, стоящим посреди зала повторить манёвр охраны не удалось.

— Если бы меня не послали за ними, то через семь дней, эти двое оставили бы от острова одни воспоминания. Прошу вас, отдайте их мне, не заставляйте моих спутников нервничать, — уф, весь этот спектакль кажется мне бесконечным! Хотя на деле прошло не более трёх минут…

— Может вы сами их тогда выпустите? — нервно поинтересовался больше всех побледневший тощий парень.

Он сам подошёл ко мне, отдал магнитно-молекулярный ключ и никто не возразил его действиям. С дядей, кажется, сейчас припадок случится…