Крылатый

А я взял ключ, поблагодарил парня за столь «отважный, благородный и благоразумный поступок». Сказав так, гордо прошествовал к клетке и выпустил пленников. Тем же ключом отомкнул браслеты на руках и ногах, и ошейники. Небо Великое, да что же это за дрянь?! Брат мой, друг мой!!! На месте тонких, но прочных ошейников остались кровоточащие раны, запястья были сожжены до мяса электрическими разрядами!

— Да что ж вы за нелюди?! — вырвалось у меня прежде, чем я успел прикусить язык. Вошёл в образ! Полная выкладка… — Они, конечно, не подарок, но не до такой же степени!

Не обращая на меня внимания (хотя брат дёрнулся как от удара и перекосило его не хуже дяди), бывшие пленники вооружились из лежащей кучки по самое некуда. Живой! Всё-таки живой, Маньяк! Я тебя сам убью, сволочь! Подойдя к дяде, я одними губами произнёс:

— Уходите. Сделай всё тихо, доверься Маньякам. Выводи близнецов и человека, — забрать с собой Вана просить бесполезно, всё равно не пойдёт. — Уходи, не мешай мне!

Дядя Дарий посмотрел на меня долгим, оценивающим взглядом и я позволил маске на миг убраться, показывая истинное своё лицо. Император едва заметно кивнул и властно бросил тем, кого предстояло защитить:

— Идите.

Собрав из кучки оружие всё до последнего патрона, мои спутники тенями выскользнули в незакрытую дверь. То есть, она-то как раз смотрелась закрытой, да и была бы, не поиграйся там Маня.

— Разойдитесь и не мешайте, — потребовал я и уже никто не посмел мне отказать.

Даже не знаю, что их больше вдохновило — мой решительный вид, или мой же до жути злой, вооружённый до зубов «охранник», которому только повод дай, разнесёт всё по камешку?..

Автоматная очередь бронебойными пулями разбила стекло второй клетки. Богатырский пинок Вана довершил дело и пол засыпало мелкими осколками.

Хорошо, что Серые не явились. Я ведь наплюю на всё, чтобы вытащить Ветра. Всей душой я потянулся к нему. Усталость… смертельная усталость… от меня уже мало осталось… опять кидаетесь, твари!.. Нет, не путать себя с ним. Найти очаг синего света. И весь вытянуть в себя. Моя вера будет тебе щитом.

Когда меня окутал синий огонь, я не закричал. Был готов. Только крылья за спиной были уже настоящие и тоже горели. Фламберг в руках полыхал не хуже меня самого.

— Меч Господень! — вскрикнул кто-то из людей.

Если есть ад, то сейчас я в аду. Держатся из последних сил. Принять поддержку от брата, разделившего со мной непомерный груз. Молчать. Два шага вперёд. Два шага в ад. Не упасть, не позволить себе даже лишнего вдоха. Сосредоточиться. Всю силу моей Тьмы слить с ледяным огнём страданий бога, принятых мной. И Свет за спиной молча поддержит. Все силы до капли вложить в удар!!!

Испарив клинок из слабеющих пальцев, смотреть, как с визгом разлетаются и горят мелкие бесформенные комки когтей, острых зубов, слепых глаз. Воронка в том месте, куда пришёлся удар, распадалась клочьями и таяла.

Феникс, с трудом шагая, шёл мне навстречу. Мой бог, мой друг, мой Ветер. Но что с ним стало!.. Полуптица-получеловек, исковерканный до неузнаваемости, местами материальный, а кое-где только колышущийся полог снежинок…

Я протянул руки и едва успел поймать скользившую сквозь пальцы материю… просто воздух… Алые глаза, подёрнутые мутной плёнкой, искали несуществующих противников.

— Дети… — то ли шёпот, то ли просто вздох. — Уходите… здесь слишком опасно…

— Ветер, держись. Мы вытащим тебя.

— Уходите сами… я сильнее, чем кажусь…

— Оно и видно! — огрызнулся Ван, помогая мне поднять то, что осталось от бога.

Мой принятый образ держался чисто автоматически. Рука-крыло Ветра, висевшая на моём плече, то и дело грозила потерять остатки материальности. Когда дверь открылась и вошёл новый участник спектакля, я забыл про свою маску. Мгновенье мы не отрывали уничтожающих взглядов друг от друга и следующая фраза вышла в голос:

— Опять ты?!

Ворвавшимся следом вооружённым охранникам, седоусый ублюдок скомандовал:

— Убить их!

Сразу несколько очередей протрещали в мою сторону. Сильным ударом меня отбросило к стене, а по лицу, по одежде стекал алый свет. Кровь бога. Боль в плече обожгла безумным страхом.

— Опять от пули… — услышал я тихий вздох. — Уходи, малыш… и помни о том, что боги бессмертны…

— Нет! Не уходи, держись, прошу тебя!

Он растворялся, скользил сквозь пальцы, таял лёгкой наледью и разлетался снегом. Его кровь смешивалась с моей. И я до последнего, чувствуя, как сердце разрывается от боли, старался удержать своего бога.