Крылья

Снова началась болтанка со взлётами и провалами. Пассажиры на палубе вцепились в леера. Митяй тоже напрягся, подрагивая от холода и смахивая с лица брызги соленой воды. Его подташнивало. Но пустая утроба уже не представляла опасности внезапного выверта. Величественный Русский остров остался позади. Судно прошло по проливу Босфор Восточный и повернуло в бухту Золотой Рог. Показался полуостров Шкота с пятиэтажками Эгершельда. Ещё немного и откроется вид на разбежавшийся по прибрежным сопкам Владивосток. Народ с палубы потянулся внутрь надстройки.

Митяй тоже вошел в пассажирский салон. Валя всё ещё грызла и обсасывала остатки курицы. Руки, губы и подбородок девушки блестели от куриного жира. Она повернулась к Митяю. Он сел рядом и почувствовал приступ тошноты. От девушки несло противным кисло-чесночным запахом курицы. Митяй отвернулся. Потом отодвинулся, сделал вид, что собирает вещи. Тошнота уменьшилась. Валентина почувствовала, что Митяй обижен. Подвинулась ближе и попыталась приобнять. Дмитрий Сергеевич дернулся.

– Вас что, уже нельзя использовать? – пошутила Валентина.

– Можно, но только не как салфетку для рук, – Митяй указал на жирный след от Валиной ладошки на своей футболке.

– Извините…

Вскоре судно подошло к обвешанному автомобильными покрышками причалу. Матросы подали концы, закрепили их на швартовых кнехтах и поставили трап. Унылая вереница вымученных короткой, но потрясающей морской прогулкой пассажиров разбредалась по раскаленным улицам Владивостока. И только троица понурых туристов осталась сидеть на набережной, приходя в себя. Митяй задал риторический вопрос:

– Сколько же надо было выпить Ельцину, чтобы не облевать эту «Комету»?

– А может быть всё наоборот, «Комету» использовали для очищения желудка бухого президента? – предположила Вау Вау.

Валера тоже продолжил больную тему.

– Дядя Митя, я только сегодня понял, почему самый конец судна называется «корма».

– Почему? – безо всякого интереса спросил Митяй.

– «Корма» – это место, куда долетают корма из наших желудков.

– Всё. Давайте забудем этот неприятный эпизод.

Пару часов посидели на набережной, потом на электричке добралась до автовокзала и на пятичасовом автобусе поехали домой. Водитель критически глянул на прокопченный туристический скарб и не разрешил заносить его в салон, открыв люк для багажа снаружи. Митяй сел отдельно. Валентину приглашать не стал. Она и так незримо присутствовала рядом, жирными разводами на его футболке. На пустое место рядом с ним никто не садился. Пассажиры подходили, критически осматривали несвежего мужика и шли дальше. Валя с Валерой устроились на свободном сиденье спереди, прислонились друг к другу и уснули.

Пару часов Митяй имел возможность рассматривать их затылки. Голова Валерки покрыта плотным рыжим волосом. Жесткий, торчащий в стороны ёжик. Он даже не слежался за неделю. Пацан вырастет и станет упрямым и непокорным. А что будет с ней? Растрепанные волосы брюнетки сбились в мелкие комочки. Как это он раньше не замечал, что у неё столько перхоти! А ещё какой-то мелкий мусор, наверное, с пляжа. Пупыристая кожа. На ней белые разводы из морской соли. Митяй смотрел на спящую Валентину и принюхивался. От неё исходил утробный кисло-чесночный куриный запах? Фу! Митяя передернуло от неприятных воспоминаний.

Вечером добрались до родного поселка. Разошлись по домам. Попрощались. И всё. Никто не делал попыток увидеться, поделиться впечатлениями. Словно и не было Лебяжьей недели.

Вскоре начался новый учебный год. Первого сентября Дмитрий Сергеевич увидел своих походных друзей на школьной линейке. Англичанка, окруженная учениками, заваленная пышными букетами, его даже не заметила. А он не стал «на крыльях любви пробиваться к телу Дабл Ви». Валерка стоял в ряду с одноклассниками и только помахал наставнику ручкой. Потом все разошлись по классам и от звонка до звонка исполняли свои роли. К концу дня Дмитрий и Валентина случайно встретились в учительской. Разговор почему-то не задался. Митяй промямлил:

– Вы прекрасны под этим морским загаром…

– Ага, как курица в меду под соевым соусом! – ответила девушка.

Митяй непроизвольно втянул носом воздух. Показалось или на самом деле, но от Валентины исходил тот самый запах, как на судне с подводными крыльями. Дмитрий Сергеевич сглотнул слюну. Поперхнулся. Закашлялся. Лицо покраснело. Махнул рукой, мол, пока! И ушел, недоумевая, как он раньше не догадался принюхаться к этой неаппетитной особе?