Крылья

А ведь в реальности все намного сложнее, и для того, чтобы армия могла двигаться, ей нужна как минимум провизия, объемы запасов которой легко могут превысить даже размеры самой армии. Нужны запчасти для ремонта брони и оружия, нужно питание для лошадей, нужна одежда, лекарства, еще что-то, еще целая куча всякого — даже если я всерьез об этом задумаюсь, вряд ли я смогу учесть все факторы — даже в своем мире не смог бы. Что уж говорить о том, в котором живу несколько месяцев, причем большую часть из этого время я лазал по пещерам и махался с врагами.

Так что это даже хорошо, что я не знаю, что готовят мои солдаты. Пусть даже они на самом деле и не мои солдаты, а просто идущие со мной в одном направлении. Главное, что они что-то готовят, что им есть, что есть, что они весело разговаривают и травят шутки, что у них отличный настрой и высокий боевой дух.

Где-то звенели молоты по стали — солдаты правили броню и оружие на походных наковальнях, которые попали к нам из городов. В одном месте пара лихих лучников тренировалась в стрельбе по мишеням, несмотря на сгущающуюся тьму. Там и тут щипали траву стреноженные лошади.

Тора не отпускала моей руки и настороженно осматривалась по сторонам из-под своего капюшона, который снова накинула на голову, едва только мы вышли из-под деревьев в свет костров. Каждый раз, когда меня приветствовал кто-то из знакомых, а то и незнакомых, солдат, Тора вздрагивала и сильнее сжимала мою руку.

Да, она мало была похожа на ту Тору, которую помню я. Что же с ней случилось за то время, что мы были порознь? Через что она прошла, что так изменилась и теперь вздрагивает от любого громкого звука?

Наконец мы дошли до шатра командования, как его называл я сам. Как его называли остальные, я, честно говоря, не интересовался, главное, что все понимали, что он из себя представляет и кто здесь живет.

На самом деле, шатров было несколько. Или, если сказать вернее, шатер был один — в нем жила семья конунга. Я с Тиной жил по соседству — в небольшой палатке, присоединенной к лазарету. Она, как и при жизни в аванпосте, отказывалась далеко уходить от того места, где может пригодиться в любой момент.

Возле шатра уже вовсю полыхал костер, и двое сыновей конунга, одним из которых оказался уже знакомый мне Диего, что-то готовили в большом котелке, рассчитанном сразу человек на тридцать. От котелка приятно тянуло наваристым бульоном и какими-то специями.

— Эй, Макс! — Диего замахал поварешкой, завидев меня. — Ты как раз вовремя, ужин готов! А кто это с тобой?

— Союзница. — коротко ответил я, глядя, как Тора отворачивает голову так, чтобы тень от капюшона падала на лицо. — Очень важная и нужная. Найдется лишняя порция, надеюсь?

— Конечно же! — улыбнулся Диего, хватая сиз кучи рядом деревянную плошку и накладывая в нее из котелка здоровенным половником. — И две, и три найдется, если понадобится! Сегодня у нас баранья похлебка с чечевицей — люди из города подсобили! И хлеб, представляешь — свежий хлеб! Сколько мы его уже не ели? Одними сухарями обходимся!

— Просто великолепно. — нисколько не кривя душой, ответил я, принимая из рук Диего деревянную плошку, накрытую сверху огромным куском мягкого белого хлеба, который отрезал второй сын конунга, не помню как зовут. — Спасибо, ребята. Правда, огромное вам спасибо.

И повернулся к Торе:

— Пойдем в мою палатку, там не будет лишних глаз и ушей.

Тора бросила нервный взгляд по сторонам из-под кромки капюшона и кивнула.

Тины еще не было — наверное, усиленно выполняла мое задание, на нее это очень похоже. Тем лучше, на самом деле — даже она сейчас была бы лишними ушами. Я сам решу, что следует ей рассказывать, а что нет.

Конечно же, столов и кроватей в походных условиях армии не предвиделось. Спали мы на соломенных матрасах — мягких, теплых, но все же лежащих прямо на земле матрасах, накрывались пледами из шерсти, а ели, используя в качестве столов ящики из-под припасов и сидя на подушках.

Само собой, ничего из этого Тору не смутило — в своих странствиях она и не такое повидала. После тех трудностей, с которыми она справлялась в то время, когда была частью Ордена, для нее это было почти что роскошью.

Я дал Торе собственную деревянную ложку, которую мне подарила Тина, и, глядя, как она жадно ест, постоянно обжигаясь и пытаясь сбить жар во рту куском хлеба, начал свой рассказ.

Думал, это будет долго, но получилось закончить почти одновременно с тем, как Тора доела. Когда я договорил, она закончила сосредоточенно вымакивать остатками хлеба бульон со стенок плошки, и шумно выдохнула:

— Уф, надо было остановиться. Кажется, я сейчас лопну.

— Не переживай, тут есть отличная целительница, она тебя зашьет. — усмехнулся я. — Хотя, как я вижу, ты и сама своих целительских навыков не растеряла. Это я про шрам на лице.

— А… Да. — Тора моментально поникла и отвернулась, так, чтобы я не видел шрама.

Еще у нее рука непроизвольно дернулась к волосам, словно она хотела зачесать их на поврежденную часть лица.