Крылья черепахи

— Так. Гррм, — Феликс звучно прочистил горло, чем вывел меня из ступора. — Попрошу тишины. У кого есть мобильник? У вас, Виталий? Давайте, — он забрал у меня телефон (вечно таскаю его с собой неизвестно зачем), набрал номер и заговорил. — Радогодское отделение? А мне плевать, тут у нас труп. Труп, я сказал. Да. Только что. Нет, не знаю. Похоже на то. Не знаю, сказано вам. Записывайте: санаторий «Бодрость», первый корпус. Да, «Островок». Что? Имейте в виду, у нас тут еще и мост снесло. Да, ледоходом. Что? Сами знаем. И это тоже знаем. Номер? У вас что, определителя нет? Да… Нет… — Феликс надолго замолчал слушая, — Так и сделаем… Ну, ждем.

— Приедут? — жалобно спросила Надежда Николаевна.

За ее спиной шумно дышала Инночка.

— Само собой, — Феликс вернул мне мобильник, стряхнул со лба капли пота и указал на журнальный столик с чашками, кружками и недопитым коньяком. — Вот что: тут ничего не трогать. Рекомендую всем разойтись по своим комнатам и не выходить из них без крайней необходимости. Думаю, следственная бригада будет здесь через час-два. Мешать ей работать у меня нет никакого желания, поэтому прошу не топтаться здесь без толку. Всем понятно?

Если бы каменный истукан с острова Пасхи вдруг скомандовал аборигенам построиться и организованно утопиться в океане, уверен, среди них не нашлось бы вольтерьянца, осмелившегося оспаривать приказание. Иное дело обитатели «Островка». Мария Ивановна пожелала сейчас же узнать, был ли Борис Семенович убит, и если да, то кем именно. При этом она нервно озиралась и нашаривала в кармане пальто валидол. Феликс отвечал, что имеется только труп, а устанавливать причину смерти – не наша забота. Милена Федуловна, только что исходившая поросячьим визгом, пришла в себя, то есть вернула себе прежний надменный вид и заявила, что лично она не потерпит никаких ограничений свободы и будет ходить там, где ей вздумается, — правда, немедленно после этих слов удалилась к себе в номер. Матвеич, покряхтев, робко спросил, куда податься ему, и Феликс великодушно пообещал приютить его у себя на время. Коля попросту выматерился, не обращая внимания на женщин. Телохранителя можно было понять.

— Лучше разойтись, — подал я голос, прозвучавший, кажется, несколько деревянно. — Феликс прав.

Не будь в армии сержантов, рядовые посылали бы офицеров далеко и надолго. В данном случае я сыграл роль сержанта. Не успели подо мной заскрипеть ступени винтовой лестницы, как обитатели «Островка» начали расходиться. Не утерпев, я еще раз взглянул на холл сверху. Если бы не кровь, можно было подумать, что Борис Семенович спит. Меня чуть-чуть замутило, и вместе с тем я подумал о том, как хорошо, что среди нас не нашлось чересчур впечатлительных людей со слабым желудком.

Не глядя больше ни на кого и ни на что, я прошел в свой десятый. Дверь в номер оказалась не заперта, И это меня сначала взбесило, а затем испугало. Потом я вспомнил, что сам не запер дверь, когда как полоумный выскочил на крик Марии Ивановны.

И она тоже хороша! Явление, видите ли, природы! Наглядное пособие по физической географии: «Треснул лед, река пошла, и бабуся поплыла»! Дай волю пожилому учителю – он всякое мгновение превратит в учебный процесс. А тем временем людей убивают!

Сковырнув с ног ботинки, я повалился на постель. Никаких дел у меня не было, разве что предаваться мрачным мыслям. Нет, мертвого Бориса Семеновича мне было жаль не более, чем любого незнакомого человека. В одной Москве их ежедневно мрет сотни четыре, причем некоторые не по естественным причинам, так что же, убиваться по каждому? Прямо скажем, Борис Семенович был человеком малосимпатичным, явно хворым рассудком и к тому же практически мне незнакомым. Ей-ей, крикливого попугая своей, соседки я пожалел бы сильнее, если бы тот сдох, — хотя и терпеть не могу попугаев, вздорная это птица.

Мне было совершенно ясно, что мой фантастический роман о человеке, гасившем звезды, застопорился надолго. Ведь чувствовал же я, что зря приехал в «Островок»! Так и оказалось: приперся искать на свою шею приключений. А приключения должны происходить с героями романа, с тем же Гордеем Михеевым; приключения с автором – это перебор. Что я, чересчур много хотел? Да ничуточки! Ну провести уютный вечер в холле с Феликсом и Матвеичем, ну выпить, естественно, однако так, чтобы завтра проснуться с работоспособной головой и нашлепать о Гордее главу-другую. Вполне скромные желания. Так нет же, вместо этого придется давать показания, и хорошо еще, если дело кончится только одним потерянным для мировой литературы днем, а не тремя-четырьмя! Я себя знаю. Меня любое чиновное хамло может завести так, что я надолго забуду о тексте. Следователю-то на мои обстоятельства тьфу и растереть, а у меня, между прочим, договор с издательством с санкциями за просрочку. Тридцатого апреля вынь роман да положь!

Когда без стука вошел Феликс, я уже порядком осатанел и больше всех крыл Мишку Зимогорова, болтуна и провокатора. Вернусь – уничтожу! «Классное местечко», нечего сказать! Сукин кот.