Крылья южного ветра (СИ)

В тумане начала вырисовываться женская фигура и приняв её за Шаталку, я сделал шаг вперёд. Однако вместо неё меня встретила незнакомка. Тонкая, совершенная, как созданное мастером изваяние. Пожалуй, такими описывали сказочных фей в детских сказках.

— Нравлюсь? — без притворного кокетства поинтересовалась она, сокращая расстояние ещё на пару шагов. — Мы можем поладить. Я могу стать лучшей союзницей, чем она, и многого взамен не попрошу.

Вблизи стало заметно, что по её плечам струился не лёгкий прозрачный плащ, а тонкие чёрные крылья с блестящими лунными прожилками. По краям крылья были полностью светлыми, и стало очевидно, что несмотря на всю свою мнимую хрупкость они крепкие и острые. Волосы и кожа существа тоже оказалась тёмными, выделялись лишь сияющие серебром глаза и когти.

— Что ты сделала с Шатарэль?

— Ничего. Твоя подруга оказалась непростительно неловкой для охотницы. Я не успела прикоснуться к её воспоминаниям.

По коже пробежала волна мурашек, вызванная глубокой степенью отвращения. Вспомнились убитые старики, их вскрытые черепа. «Прикоснуться к воспоминаниям»… значит, так она это называет. Почему же она не использует исключительно ментальные способности?

«Ещё неизвестно, что на самом деле стало с Шатарэль. Вряд ли эта тварь расскажет правду», — подумал я, прежде чем бросился в атаку, полагаясь на собственную скорость и внезапность.

Существо резко отскочило в сторону, но я успел его достать. Кинжал встретился с чем-то очень твёрдым, не уступающим по прочности камню. Запястье отозвалось болью, а верное оружие едва не вылетело из руки.

— Неправильный выбор, — раздалось из тумана с насмешливым сожалением.

— С какой стороны посмотреть… — прошипел я, резко уходя вниз и в сторону, поскольку острый край крыла едва не оставил меня без головы. Наверное, ей совершенно непринципиально, каким образом будут добыты мозги.

И, кажется, теперь я никогда не смогу нормально воспринимать слова некоторых людей о том, что больше всего их привлекает в выборе партнёра не тело, а ум. Если останусь жив. Ведь одна из таких любительниц довольно активно пыталась добраться до желанного органа и, похоже, совершенно не ощущала усталости. Я же начинал выдыхаться и в один из моментов не придумал ничего лучшего, как броситься в бегство.

Убегая прочь, я не надеялся найти подмогу. Скорее, наоборот, не хотел, чтобы древняя бестия в запале покалечила кого-то ещё. Однако почему-то ноги сами принесли меня к пирсу и складам, где я утром виделся с Верет.

Там меня и настигла неутомимая хищница, ударив с полёта и только чудом серьёзно не ранив. Мы с оглушительным треском врезались в какие-то бочки и ящики. В нос ударил терпкий запах смолы, в которую вляпались мы оба. У настырной твари слиплось крыло, что немного затруднило её движения. Но всё же, она с обидной лёгкостью выбила кинжал из моей руки, и оружие зазвенело по камням.

— Твоя память станет моей, — угрожающе проскрипела она, полностью уверенная в своей окончательной победе.

Получить обломком доски в неосмотрительно раскрытую пасть, хищница не ожидала. И эта внезапность позволила мне вырваться и откатиться в сторону, пока она отплёвывалась и злобно шипела.

Быстрые огненные росчерки пронзили туман — пылающие стрелы нашли свою цель, прошивая слюдяное крыло, плечо и грудь хищной феи. Та пронзительно закричала и задёргалась, но тем только помогла огню распространиться.

— Гори, сука! — запоздало прокричала Шатарэль, вываливаясь из белесого марева и роняя лук из дрожащих рук. — Боги, успела… не дай ей…

Но я всё понял без слов и бросился к горящей точно факел твари, резким ударом отпихивая её от пирса в смоляную лужу. Тут подоспели встревоженные шумом чайки, среди которых была и Верет Брайс. Они быстро разобрались в происходящем: кто-то вооружился вилами, перекрывая доступ к воде, другие сметливо поспешили плеснуть масла и подбросить дров. Существо к тому времени уже не кричало, только молча корчилось в последней агонии.

— Мы справимся, спасай подругу, — бросила Верет, кивнув на Шаталку.

Девушка сидела на влажном камне пирса и так упрямо смотрела на огонь, будто целиком и полностью от её внимания зависело, сгорит ли тварь. В глазах помимо отблесков пламени, отражалось злое торжество. Я заботливо накрыл плечи Шаталки своей курткой, придерживая и загораживая от костра.

Исцарапанная и тяжело дышащая охотница, будто того и ждала, сразу расслабившись в моих руках. Она вымученно мне улыбнулась и прежде чем отключиться, хрипло прошептала:

— Я обыграла сама себя…

— Ну раз уж сама себя смогла, то и остальное тебе по плечу, — ответил я, хотя она меня уже не слышала. Уверенность в том, что Шатарэль будет жить, придала мне сил, и вес девушки, как и собственная усталость почти не ощущались.

Ей обязательно помогут, и ни один лекарь не посмеет оставить нас за порогом.