Крылья из огня и тени

– Ах, я вижу, что в тебе осталось еще что-то человеческое: твоя наивность.

Пан поднял голову и зарычал. Элариан шумно вздохнул. Он думал, что мелкий подлец спит.

– Случай и Судьба существуют, как мы с тобой. Это высшие существа, которые вполне могут воплощаться в физическом теле. Ты же видела Смерть, Мила. Почему ты тогда сомневаешься в них? А что касается вампиров и призраков: в общем-то, это другая разновидность аномалий. Мы называем их изгнанниками. Они возникают, когда человек плохо реагирует на новую энергию и его тело пытается отвергнуть ее, потому что воспринимает как яд. Или когда при попытке уничтожить аномалию что-то идет не так. Когда она не умирает, и вместо этого ее энергия превращается в нечто новое, обретает новую форму. Такие создания существуют обычно лишь несколько дней, а потом они истощаются и погибают, или же – если они возникли из-за неудачной ликвидации аномалии – их уничтожают сами Вечные.

Мила прикрыла рот дрожавшей рукой.

– Но они же не виноваты, – прошептала она.

Элариан стиснул зубы.

– Возможно. Никто не говорил, что это справедливо.

– Мое проклятье – также и дар, о котором я никогда не просила. Которым кто-то меня наделил, осознанно или нет, и который так силен, что теперь я должна из-за этого умереть? Потому что я больше не подхожу этому миру? Потому что я могу превратиться в чудовище и для меня не найдется противоположности?

В ее голосе звучали отчаяние и гнев, а еще непонимание и нотки страха.

– Неужели нельзя просто от него… избавиться? Отказаться от дара?

– Это решило бы проблему, верно? Но нет. Возможно, это трудно понять, но эфир, энергия, которая пронизывает этот мир и все сферы, такой же живой, как и мы. И если эфир однажды коснулся чего-то, он этого не отпустит.

– Какие же у меня варианты?

– Умереть. Либо от своей собственной руки, либо от руки Вечного. Так что нам приходится обратиться к другому варианту: бороться. Против всего мира! В буквальном смысле. Что неизбежно приводит меня к третьему варианту, который, в общем-то, и не вариант: бежать. Ты проведешь в бегах остаток своих дней, будешь сражаться, когда тебя найдут, и однажды проиграешь и погибнешь. – Он так пристально посмотрел на нее, что ей стало неприятно – а именно этого он и добивался. Элариан хотел, чтобы она до глубины души прониклась его словами. Чтобы она поняла, в чем суть происходящего, на какие жертвы придется пойти. – И не только ты, Мила. Потому что Ашер и, как я понимаю, оба пса, что сидят у тебя на коленях, последуют за тобой. Твоя судьба с большой долей вероятности станет их судьбой.

– А что случится, если я не умру? – слабым голосом спросила она.

– Есть множество вариантов. Равновесие может нарушиться. Но также может оказаться, что все хорошо, что ты не представляешь опасности. Но в этом я сомневаюсь. Представь, что будет, если тебя снова похитят и никто не сможет тебе помочь. Если Вечные используют тебя и твой дар во зло, расклад сил изменится. Свет и Тьма могут вырваться за границы своих сфер, вступить в противоборство и таким образом ввергнуть в войну все человечество. Или ты сама допустишь какие-то ошибки, которые снова поставят равновесие под угрозу. Ты сама можешь воспользоваться своим даром. Уже сейчас ты живешь слишком долго. Ты уже больше, чем просто аномалия. Ты стала мишенью для Вечных, потому что каждая минута твоей жизни – доказательство их бессилия. Правила, которые были установлены первыми Вечными, рано или поздно будут разрушены, и каждый Вечный задастся вопросом, зачем вообще им следовать. Не то чтобы я сам уже об этом не задумывался… Мне продолжать?

– Нет, – глухо ответила она. – Думаю, этого достаточно. – Она осторожно погладила собак. – Но только как мне теперь с ним попрощаться? – прошептала она. Слезы катились по ее щекам.

– Тебе не придется. Потому что ты не умрешь.

– Но… ты же только что сказал…

– Сказал, но я не святой, и мне начхать на окружающий мир. И уже довольно давно. Ашер для меня важнее, несмотря на все отличия между нами. Я ни в коем случае не допущу, чтобы он потерял тебя. Я сделаю все, чтобы это предотвратить.

Не в силах поверить в услышанное, Мила сидела рядом с ним и тихо плакала.

В этот момент он принял решение:

– Я расскажу тебе свою историю.

20 Тариэль

– Открой уже, наконец, дверь, упрямец!

– Исчезни! В последний раз тебе говорю: я тебя убью, если еще раз здесь появишься.

– Иезекиль!

Тариэль в ярости метался перед дверью Иезекиля, перед входом в его дом. Уже несколько часов он умолял и выпрашивал. Просил о прощении. Иезекиль знал, что он дотла сжег дом Михаэля, и это не упрощало ситуацию. Но в этом не было ничего удивительного. Он это заслужил.

Вздохнув, Тариэль прислонился лбом к двери. Если Иезекиль его сейчас не пустит, он просто вломится внутрь. Если извинений недостаточно, тогда…

– Ты был прав. Михаэль был прав. Проклятье, некоторые приказы не следует выполнять!