Крылья мрака

Но Лэльдо, присмотревшись к очертаниям тела и головы хворь-перевязки, решил, что, пожалуй, Кенард напоминает ему самого обыкновенного хорька… и понадеялся, что, приобретя разум, эти зверюшки утратили основное свое защитное свойство — умение выпускать из мускусных желез, спрятанных под хвостом, струю отчаянной вони, почти такой же едкой, как вонь скунсов.

Однако со временем выяснилось, что эливенер надеялся втуне. Впрочем, он же сам и порадовался тому, что ошибся.

— А вы в наши края по делу, или так, путешествуете? — вежливо спросил Кенард, видя, что чужаки помалкивают и говорить вроде бы не собираются.

— Скорее по делу, — ответила иир'ова.

— Не могу ли я или еще кто-то из нашего народа оказать вам содействие? — поинтересовался Кенард.

— Не исключено, что можете, — с некоторым сомнением в тоне сказал брат Лэльдо. Он усомнился в том, что крохотные перевязки могли бы сражаться с гигантскими птицами ракши или с хищными летающими ящерами. Из одного такого ящера можно было бы выкроить, пожалуй, штук двадцать перевязок…

— Значит, мы сделаем все, что в наших силах, — уверенно передал Кенард.

Неожиданно в разговор вступил уроборос. Он каким-то очень странным мысленным тоном передал:

— Вдвойне помогает тот, кто помогает вовремя. Так говорил древний карпатский мудрец Стократ. — И тут же спросил: — А какие вообще у вас отношения с птервусами? Или вы называете их как-то по-другому?

— Ты имеешь в виду длиннозубых летающих бандитов? — уточнил перевязка.

— Да, тех, что воруют и едят людей.

— Если бы они только людей ели! — мысленно воскликнул Кенард и тут же ужасно смутился и, сложив перед грудью ручки, поклонился эливенеру: — Прости меня, друг чужестранец, я не хотел тебя обидеть.

— Да я и не обиделся, — улыбнулся брат Лэльдо. — Я тебя очень понимаю. Что, на вас ящеры тоже нападают?

— Да еще как подло! — мысленно воскликнул Кенард, и его черные глаза подернулись печалью, а на ресницах повисли слезинки. — По ночам! Именно тогда, когда мы выходим из домов, чтобы собрать целебные травы и поговорить с камнями, ощутить ароматы земли и воды, облаков и ветра!.

— Я так и думал! — громогласная мысль уробороса чуть не оглушила всех. — Я сразу почувствовал, что ты разбираешься в камнях! — Как всегда, от восторга Дзз высоко подпрыгнул и цапнул себя за хвост.

Кенард охнул вслух и шлепнулся ниц, вытянув перед собой руки ладонями вверх. Его мысли взорвались и превратились в вихрь обрывочных слов и образов, в котором ни эливенер, ни Лэса ничего не могли понять:

«Великий бессмертный смертных… камни глодающие боги… ай, как же я… почему не понял… сразу видеть… дурак не врач… камень… о, теперь камень…»

При этом перед внутренним взглядом Кенарда постоянно мелькали разноцветные камни — большие и мелкие, россыпью и вкрапленные в стены каких-то глубоких ям, наполненных до половины непонятно чем. При том в ямах вроде бы кто-то шевелился.

Иир'ова опомнилась первой. Она подошла к Кенарду, присела рядом с ним на корточки и осторожно положила изящную руку со втянутыми по-кошачьи когтями на спину хворь-перевязки. От этого прикосновения Кенард сразу успокоился, и брат Лэльдо облегченно вздохнул. Он не понимал, что так напугало маленького симпатичного ученика врача, но знал, что одним из особых дарований Лэсы является дар возвращать равновесие мятущимся душам и телам.

Юный уроборос, напуганный не меньше, чем его друзья, отошел подальше и, приподнявшись над высокой травой на двух-трех десятках задних лапок, наблюдал за происходящим. Его внимательные ярко-синие глаза стали глубокими и задумчивыми. Фиолетовая шерсть на боках переливалась в солнечных лучах, вспыхивая то серебром, то золотом, то почему-то изумрудной зеленью.

Эливенер тоже подошел к Кенарду и тихо сказал, наклонившись к самым пушистым ушам:

— Кенард… что с тобой? Вставай, прошу тебя! Неужели мы такие страшные?

Ученик врача осторожно поднял голову и стрельнул глазами направо, налево… отыскав уробороса, торчавшего над травой, он глубоко вздохнул, резко вскочил и в два прыжка очутился перед Дзз.