Крылья мужества

С рассветом Хромуша увидел, что многие птицы сильно пострадали. У одних были вывихнуты крылья, другие окривели, третьи были так жестоко изранены, что умирали, многие были уже мертвы. Хромуша помог пострадавшим как умел и пошел посмотреть на опустошения, произведенные бурей в птичьей колонии. Ему представилось грустное зрелище: самки с жалобными криками искали свой яйца. Хромуша попробовал было починить гнезда, но оказалось, что все яйца пропали, те, которые не разбились, спеклись от электрического тока; птицы, убедясь, что все погибло, стали сзывать друг друга жалобными криками. Вся колония собралась на скале и как бы стала держать совет, потом с грустными прощальными воплями взвилась над морем и исчезла в утреннем тумане. Все птицы, которые только могли летать, улетели.

Хромуша, видя, что они не возвращаются ни на другой день, ни после, подумал, что они, вероятно, расстались навсегда с этим негостеприимным берегом. Он продолжал ухаживать за больными, которые вскоре стали такими ручными, что клевали корм из его рук, Хромуша мог дотрагиваться до них, гладить их, согревать их своими руками. Они похаживали вокруг него без малейшей боязни, днем грелись на солнце в саду, ночью возвращались спать в пещеру. Они совершенно забыли о своем погибшем потомстве и не летали на старое пепелище. Когда здоровые птицы собрались в путь, больные отвечали грустными и хриплыми отрывистыми криками на их шумный призыв, они покорились своей участи как неизбежной и скоро привыкли к новой жизни — в зависимости от человека.

Хромуше представился теперь случай наблюдать то, что всегда возбуждало в нем страстное любопытство, а именно, до какой степени развивается смышленость животных, когда они чувствуют, что одного их инстинкта недостаточно для сохранения жизни. Он то ухаживал за выздоравливающими, более или менее изувеченными, то бродил по дюнам и собирал птиц других видов, которые также пострадали от бури и лежали больные в разных местах.

На другой день поутру он сходил в Обервилль, в деревню, в которой прежде покупал съестные припасы, и запасся там кормом для больных птиц. Некоторые из них умерли, другие поправились. Отыскивая на вершинах увечных птиц, Хромуша стал замечать, что здоровые подстерегали, когда он проходил, и клевали крошки, которые он бросал. Через несколько дней птицы стали ручными. Хромуше казалось, что те, которые привыкли к нему скорее других, были те самые, которых он приручал прежде.

Но между птицами, жившими на воле, и теми, которых увечье поставило в зависимость от Хромуши, оказывалась большая разница. Последние стали доверчивы до надоедливости, они не могли летать. И это лишение сильно развило в них эгоизм, и они от скуки стали великими прожорами, тогда как жившие на воле были деятельны и независимы. Хромуше больше нравились свободные птицы; но он, конечно, больше заботился о тех, которые больше нуждались в нем, несмотря на то, что быстрое подчинение их человеческой воле внушало ему почти презрительное чувство.

Он усердно ухаживал за ними и надеялся, что его стараниями они скоро поправятся до такой степени, что будут в состоянии опять вести независимую жизнь. Он был хорошо знаком с анатомией птиц, потому что в течение трех лет составлял их скелеты из проволоки и мог мастерски лечить больным птицам сломанные крылья и лапки. Но когда те, которые выздоровели, захотели вернуться к своим товарищам, жившим на воле, последние приняли их очень недружелюбно. Они накинулись на бедных пришельцев с явным намерением выщипать им все перья и растерзать их на части, бедняжки бросились со стыдом к ногам Хромуши, как бы прося у него защиты от жестоких товарищей. Хромуша водворил между ними мир с помощью довольно строгих мер. Можете представить себе, с каким интересом наблюдал он в продолжение этой войны за всеми приемами и проделками птиц.