Крылья над Преисподней. Россия и Мегакризис XXI века

«…Гигантские машины, автоматические заводы и лаборатории в подземных или подводных помещениях. Здесь, в неизменных физических условиях, шла неустанная работа механизмов, наполнявших продуктами дисковидные здания подземных складов, откуда разбегались транспортные линии, тоже скрытые под землей. А под голубым небом расширялся простор для человеческого жилья. Тормансианам открылись колоссальные парки, широкие степи, чистые озера и реки, незапятнанной белизны горные снега и шапка льда в центре Антарктиды. После долгой экономической борьбы города окончательно уступили место звездным и спиралевидным системам поселков, между которыми были разбросаны центры исследований и информации, музеи и дома искусства, связанные в одну гармоническую сетку, покрывавшую наиболее удобные для обитания зоны умеренных субтропиков планеты. Другая планировка отличала сады школ разных циклов. Они располагались меридионально, предоставляя для подрастающих поколений коммунистического мира разнообразные условия жизни…»

Это Иван Ефремов. «Час быка». 1968-й…

Все это может оживить Русскую Мечту, все это — прокладка курса в победоносное грядущее, все еще ждет своей экранизации. Что здесь? Вот с героями «Аргуса-12» Аскольда Якубовского (1927–1983) мы оказываемся на планете с буйной биосферой, где есть и живая плесень, и монстры-моуты, и летающие медузы, что плюют ядом. Мы преследуем Отто Штарка, умного преступного технократа, что пытается скрестить свое тело с могучими механизмами боевого робота невероятной силы. Стать киборгом, гибридом органического и кибернетического. И преследует Штарка тот, кто из обычного человека превращен в Аргуса, в звездного судью. Его шлем и жилет наделяют русского космонавта и телепатией, и даром внушения, и невероятной силой, задействуя скрытые резервы обычного организма…

Сколь раз, перечитав эту повесть, Максим Калашников — в юном возрасте — вперялся взглядом в ночное бездонное небо нашего Юга. И звезды манили. И Луна, что в морской бинокль представала серовато-пепельной, покрытой кратерами и цирками, будоражила воображение…

Или вот пронзительная повесть Кира Булычева (1934–2003) «Половина жизни», что вышла в свет в 1973-м. История медсестры Надежды, что прошла войну и в 1952-м была похищена инопланетными роботами, собиравшими образчики фауны с разных планет на свой автоматический корабль. Там, в плену, она остается человеком и встречает товарищей по несчастью — разумных существ-трепангов. И вместе они решают захватить корабль-робот…

Обо всем этом узнает экипаж русского корабля, перехвативший мертвый, замерзший корабль в дальнем космосе. Он несет следы борьбы — разгромленный центральный компьютер, замерших роботов-слуг, обугленный след на стене от выстрела импульсом энергии, один пустой эллинг от кем-то угнанного катера-разведчика… И оборванный дневник Надежды…

Только годы спустя экспедиция, вернувшаяся с планеты «трепангов», привозит стерефото памятника на площади необычного города. Земной женщины в мешковатом платье, держащей на коленях инопланетянина. Оказывается, она погибла при попытке захватить корабль — именно ее испепелил робот, — пытаясь спасти еще одно разумное существо. Но она помогла трепангоподобным добраться до катера, и они смогли бежать из космической тюрьмы…

Да, я плакал, когда ребенком прочитал повесть. Как и многие другие. Она затрагивает самые глубинные струны души. Если ее экранизировать сегодня — то получим шедевр мирового уровня.

А рассказы Севера Гансовского (1918–1990)? Ведь каждый из них — сюжет потрясающего кино. Не берусь передавать удивительную силу ума этого человека, его глубочайшую философичность и гуманизм. Здесь могут курить в сторонке и простенький американский «Стартрек», и «Звездные войны»…