Крылья распахнуть!

Предложение принять придется, не подыхать же в мышеловке! Пусть его выпустят, а там он возьмет назад любые обещания и клятвы. И совесть Бенца не упрекнет.

Но сначала надо вспомнить все, что он читал о демонах.

Кто они такие – об этом авторы спорят до хрипоты, причем каждый несет свое. Хорошо, допустим, демоны – это разумные сгустки магической силы, как уверяет тот джермиец… ну, как его?.. а, ладно! Сейчас важнее привычки демонов.

Каждый демон мечтает заполучить человеческое тело, тут споров нет. Все ученые согласны, что для демонов возможность видеть глазами человека, слышать его ушами, жить его ощущениями – высшее наслаждение. Как для голодного еда, а для пьяницы вино.

Тот, в кого вселился демон, живет недолго, года три. Потом умирает, а его «постоялец» отправляется искать нового дурака, который даст согласие.

Причем мерзавец Дэмиано правильно сказал: согласие силой демоны не вырывают. Какой-то кодекс у них… или устав, или закон, или пес знает что…

Вспомнить, вспомнить все, до последней крошки… Демоны могучи, но разрушение дается им легче, чем созидание. В человеческом теле теряют большую часть силы, но все же остаются чародеями… Да, очень важно: они не лгут! Могут утаивать правду или высказываться двусмысленно, но прямой лжи не произносят.

Не любят серебра. Оно причиняет им мучения, но не убивает. У Дика на шляпе серебряная пряжка. Попробовать, что ли, запустить в демона шляпой?..

Обряд вселения демона в тело человека происходит так: демон, называя человека по имени, спрашивает, впустит ли тот его. Человек отвечает: «Да…» Простенько этак, без заклинаний на древних языках, без кровавых жертвоприношений… Ах да, бедняге человеку еще полагается исполнение желания – простого, разумного и скромного. Интересно, что демон считает разумным и скромным желанием?.. Впрочем, до этого вряд ли дойдет, Дик постарается удрать.

Что еще?

Все ученые согласны с тем, что демоны не читают человеческие мысли и не улавливают чувства. Что ж, и на том спасибо!

Демоны отличают правду от лжи, но не так уж искусно. Их можно обмануть.

А вот это и вовсе славно!

Что ж, поглядим, кто кого… И скорее бы возвращался этот бессмертный, а то сухой язык обдирает рот, как напильник.

* * *

После полной темноты свет мучил глаза. Дик остановился, опираясь плечом на стену, и жадно глотал воздух. Только сейчас он понял, какая неимоверная духота стояла в тайнике.

– Пойдемте, ваша милость, нас ждут в моем кабинете. – Сеор Дэмиано старался скрыть раздражение, но это ему плохо удавалось.

– У меня голова кружится! – отозвался Дик тоном барышни, перегревшейся на солнце.

Еще в темнице он решил, что будет изображать бессилие и упадок духа. Но он не ожидал, что голова действительно закружится, а пол предательски закачается под ногами.

– Тут пройти-то – коротенький коридор! – укорил его сеор Дэмиано.

Дик ни на минуту не забывал, что у старого негодяя пистолет. На таком расстоянии не промахнулась бы даже пятилетняя девчонка.

Но торчать в коридоре до старости Бенцу никто бы не позволил, а потому он пополз вдоль стены, не отводя от нее руки и всячески показывая свою слабость. Коридор и впрямь оказался коротким и закончился пыльной темно-зеленой портьерой, занавешивавшей вход в кабинет.

Вот тут Дику стало страшно – насквозь, до потрохов, до позвоночника. Даже в темнице он испытывал скорее гнев, чем отчаяние. Но здесь…

Вот сейчас портьера откинется – и что-то темное, чудовищное поглотит его…

Дик остановился. Отдернуть портьеру было свыше его сил.

– Ну, в чем дело?! – не удержался сеор Дэмиано и сделал несколько шагов вперед.

Что он хотел сделать? Поддержать пленника или втолкнуть его в кабинет? Этого Дик не узнал.

Лысый мерзавец подошел слишком близко? Ну, так сам и дурак!

Вцепившись в толстую пыльную ткань, Дик со всех сил рванул ее.

Упавшая портьера хлестнула сэра Дэмиано по лицу, накрыла его с головой, а сорвавшийся вместе с нею карниз добавил хозяину по макушке.

Хозяин забарахтался, выпутываясь из ткани. Пистолет он уронил.

А Дик рванулся прочь…

Именно рванулся, но не побежал.

Ноги на миг налились свинцовой тяжестью и словно приросли к полу. Но это ощущение почти сразу прошло, и Дик зашагал в дверной проем, который только что прикрывала штора.

Это было жутко и нелепо: собственные ноги, не повинуясь юноше, несли его куда-то. Перед глазами поплыл туман, накатила тошнота.

«Я сплю, – вяло подумал Дик, – мне это снится…»

Он почувствовал, что опускается на какое-то сиденье… и тут все разом изменилось. Желудок перестал завязываться в узел, голова прекратила кружиться, а главное – зрение прояснилось, словно не было тех жутких дней во мраке.

Теперь юноша до мельчайших подробностей видел скромно обставленный кабинет: дубовый стол, два стула (на одном из которых он сидел) и полки с книгами вдоль стен.

А прямо перед Диком зависло полупрозрачное облачко, в котором посверкивали золотистые искры.

Дик попытался пошевелить ногами. Не получилось: ноги были словно парализованы. Дик поднял руку, потер лоб. Рука подчинилась привычно и легко.