Крылья страха

– Что-то в этом роде. И все-таки не расстраивайся. У молодых следователей всегда возникают одни и те же проблемы, и чтобы набраться опыта, вас надо натаскивать вот на таких, с виду очень простых, делах… Мол, побегаете, порасспрашиваете до мозолей на языке, побьетесь головой об стенку, пока не угомонитесь… Но согласись, что тебе приятно все делать САМОЙ?

Корнилов был прав, да Юля и сама все отлично понимала. Но представив вдруг себе Крымова, узнавшего о том, что его возлюбленная арестована, Юля почему-то быстро успокоилась и взяла себя в руки. С Корниловым арест Полины она обсуждать не решалась: сначала надо доказать, что отпечатки пальцев на губной помаде Полины совпадают с отпечатками, оставленными в квартире Садовниковых в ночь убийства. Кроме того, существует расческа с рыжими волосами Полины. И если эти волосы идентичны изъятым с места преступления, подобных улик вполне хватит для задержания актриски.

– Ты уже много нарыла? – услышала она голос Виктора Львовича и вернулась мыслями к разговору.

– Кое-что, но не одна, а с Надей и Шубиным. Они здорово помогают мне. К сожалению, создается впечатление, что мы все (кроме Крымова, конечно) играем в расследование. Причем именно мне выпала главная роль.

Юля удивлялась тому, как легко и спокойно она разговаривает с Корниловым. Он понимает ее, а ей сейчас больше ничего и не нужно.

– Юленька, обращайся, если что. Мы же с тобой ноздря в ноздрю…

Это уже был не комплимент, а комплиментище!

– Спасибо, Виктор Львович.

– Ты даже можешь подъехать ко мне. Кто знает, может, у нас и сложится СВОЯ мозаика.

Мозаика. Он имеет в виду, что она придет к нему со своими фрагментами информации, а он выложит свои. Да, действительно, почему бы не посмотреть, какая из этого получится картинка? Тем более что в случае удачи Крымов найдет способ отблагодарить Корнилова.

Она попрощалась с Корниловым и позвонила Наде.

– Юля? – Щукина говорила шепотом. – Привет. Можешь поставить богу свечку.

– Неужели внесли аванс? – у Юли по спине побежали мурашки.

– Пришли. Трое мужчин и одна женщина. Разговаривают с Крымовым.

– Представились?

– Да. Арсиньевич твой, с которым ты не нашла общего языка… Не нашла… Вот бы все так не находили! – бросила Надя в сердцах. – Еще Мазанов и, кажется, его жена. Она, кстати, спрашивала про тебя, и я сказала ей, что ты сейчас будешь. Все, больше не могу говорить… У Крымова сияющая физиономия.

Надя бросила трубку. А Юля рухнула в кресло и закрыла лицо руками, представляя, как Мазанов выкладывает из кармана деньги и как Крымов, удовлетворенно хмыкнув, складывает их к себе в стол.

«Противно».

Она ходила по квартире, на ходу одеваясь и приводя себя в порядок, пока в дверь не позвонили. Натягивая платье через голову, Юля, едва успев расправить его и застегнуть «молнию», подошла к двери и посмотрела в «глазок». Это был Вениамин – телохранитель и правая рука Ломова.

Юля открыла дверь и увидела в руке Вениамина большой букет белых лилий. «От их аромата болит голова», – промелькнула несуразная мысль. Несуразная, потому что сам букет был просто восхитительным: полураспустившиеся, с зеленоватыми прожилками, прохладные и хрустящие лилии источали поистине приторно-болезненный аромат, словно напоминание о прошедшем лете, тепле, поцелуях… Теперь осень, откуда бы взяться лилиям? Сейчас мужчины дарят своим женщинам зрелые розы, горьковатые, пахнущие дождем и дымом хризантемы и индифферентные гвоздики…

В другой руке Вениамин держал за тесьму торт. Юля улыбнулась, приняла из рук посетителя подарки и пригласила его войти.

– Павел Андреевич просил передать вам, что он заедет за вами в восемь часов вечера. Еще он просил, чтобы вы были одеты потеплее, он хочет пригласить вас за город.

Юля пожала плечами и согласилась:

– Хорошо. Поблагодарите его за цветы и скажите, что я буду его ждать.

Когда дверь за Вениамином закрылась, Юля, поставив цветы в широкую фарфоровую вазу, развязала красную шелковую тесьму на большой белой коробке, сняла крышку и увидела нечто такое, что шокировало ее до головокружения. Конечно же, это был торт. Да только не простой. Это была сотворенная из крема белого и розового оттенков двухспальная кровать со взбитыми подушками (сливками). Но подушки в тех местах, где должны покоиться головы спящих, были залиты красной блестящей глазурью, словно кровью… Ломов развлекался. Он хотел испугать Юлю. Но не испугал. Удивил. Потряс своим сюрреалистическим восприятием жизни. Подушки – взбитые сливки. Простыня, забрызганная кровью, – это клюква с сахаром.

Что ж, убийство Садовниковых уже ни для кого не секрет. Об этом писали все газеты.

Позавтракать этим смертным ложем и продолжить поиск убийцы – что может быть более чудовищным и острым по ощущениям?